Инсургент. Вероника Рот

тут дивергентов.

      – Эрудитам нужна армия. Временно они обрели ее в виде лихачей. Теперь им нужно еще больше, и мы – очевидное место поисков, пока они не выяснили, насколько много у нас дивергентов. В том случае, если они еще этого не сделали, я хочу знать, сколько у нас людей, способных противостоять симуляциям.

      – Откровенно, – говорит он. – А зачем было искать дивергентов альтруистам? Ведь не для того, чтобы помочь Джанин, так?

      – Конечно, нет, – отвечает она. – Но пока я точно не знаю. Альтруисты неохотно делились информацией, если в их глазах это выглядело лишь удовлетворением любопытства. Они говорили нам ровно столько, сколько считали необходимым.

      – Странно, – говорит Тобиас.

      – Возможно, тебе следует спросить твоего отца, – замечает она. – Ведь именно он сказал мне про тебя.

      – Про меня, – повторяет Тобиас. – Что?

      – Он подозревает, что ты дивергент, – отвечает она. – Он все время следил за тобой. Подмечал особенности твоего поведения. Был очень внимателен. Именно поэтому… именно поэтому я думала, что с ним ты будешь в безопасности. В большей, чем со мной.

      Тобиас ничего не отвечает на это.

      – А теперь вижу, что была не права.

      Он продолжает молчать.

      – Хотела бы я… – начинает она.

      – Не смей даже пытаться извиниться, – дрожащим голосом говорит он. – Это не то, что можно поправить одной-двумя фразами и объятиями или чем-то в этом роде.

      – Хорошо, не буду, – кивает она.

      – Зачем бесфракционники объединяются? – спрашивает он. – Что ты собираешься делать?

      – Мы хотим свергнуть эрудитов, – отвечает Эвелин. – Когда мы от них избавимся, ничто не остановит нас на пути к власти в правительстве.

      – Так вот в чем тебе нужна моя помощь. Свергнуть продажное правительство и установить тиранию бесфракционников.

      Он хмыкает.

      – Без вариантов.

      – Мы не хотим становиться тиранами, – отвечает она. – Мы построим новое общество. Без фракций.

      У меня пересыхает во рту. Без фракций? Мир, в котором никто не знает, кто он такой и что ему лучше подходит? Такого я себе даже представить не могу. Для меня это означает лишь хаос и взаимное отчуждение.

      Тобиас усмехается.

      – Хорошо. Так как ты хочешь свергнуть эрудитов?

      – Иногда радикальные перемены требуют радикальных мер.

      Тень Эвелин приподнимает плечо.

      – Я понимаю, такое потребует серьезных разрушений.

      Я вздрагиваю. Где-то, в темной части моей личности, я приветствую разрушение, если уничтожать будут эрудитов. Но сейчас это слово обретает для меня новое значение. Теперь я знаю, как это выглядит. Тела в серых одеждах, лежащие на тротуарах. Лидеры Альтруизма, которых убивают прямо на лужайках перед их домами, рядом с почтовыми ящиками. Я вжимаюсь лицом в тюфяк так, что лбу становится больно. Чтобы избавиться от воспоминаний. Избавиться.

      – Вот для чего ты нам нужен, – говорит Эвелин. – Чтобы сделать это, необходима помощь лихачей. У них