Черное Рождество. Наталья Александрова

красными, а сколько – утоплено в бухте? Никогда наша армия не переживала такой катастрофы в боях с красными, говорите? Да ведь Новороссийск сдали без боя, и эту самую катастрофу устроили Белой армии знаете кто? Такие, как вы!

      – Что? – вскинулся было Горецкий, но тут же бессильно опустил голову на грудь.

      – Не делайте вид, что мертвецки пьяны, – угрюмо пробормотал Борис, – я все равно не поверю.

      – Катастрофу армии устроил свой же собственный Генеральный штаб, – заговорил Горецкий хрипло.

      – Вот именно, а вы – представитель этого самого штаба. Все время, что я служил у вас, мы все куда-то ездили, что-то передавали, о чем-то договаривались… И вот результат! Вы – представитель военного управления при Особом совещании. И что, черт побери, думал ваш шеф, генерал Лукомский?

      – Эти генералы, они думали только о своих амбициях, – слабо защищался Горецкий.

      – Все можно простить – нерешительность, плохой расчет. Деникин, да и остальные не представляли себе, когда учились в академиях, что будут когда-нибудь воевать против русских же. Но никогда, слышите – никогда армия не простит генералам Новороссийска. Бросить лазареты с ранеными! Допустить, что казаки оказались почти все в плену! Конечно, они сами метались, митинговали, и вообще кубанские казаки ненадежны, но куда же ваше-то ведомство смотрело! А где вы собираетесь брать лошадей для новых сражений, если они все остались в Новороссийске? А орудия, пулеметы?

      – Деникин недолго останется на посту главнокомандующего…

      – Однако теперь они, те, кто виноват в этом преступлении, эвакуировались на союзнических кораблях, а простые офицеры лежат на дне Новороссийской бухты.

      – А как же вы спаслись? – неуверенно спросил Горецкий и заглянул Борису в глаза.

      Тот отвернулся, не ответив, но в глазах его Горецкий сумел прочитать такое, что охота расспрашивать у него пропала.

      – Ну и что я теперь, по-вашему, должен делать? – вздохнул Горецкий. – Застрелиться? Не могу, голубчик, – ответил он сам себе совсем не по-военному, – бумаги важные со мной, должен доставить по назначению…

      – Куда направляется «Сюркуф»? – отрывисто спросил Борис.

      – В Севастополь, но солдат высадим в Керчи.

      – Нас с Алымовым тоже высадите в Керчи. Там мы найдем своих, из дивизиона, часть пойдет на формирование, потом я буду воевать на фронте до конца, потому что теперь не верю в победу Белой армии, с такими-то командирами… За помин души… – Борис залпом выпил вино и поставил стакан на столик, потом встал и сказал уже у двери: – Прощайте, полковник! Вряд ли мы увидимся скоро. – Он сделал шаг в коридор, но вернулся и закончил нелюбезно, глядя сзади на поникшие плечи Горецкого: – Прошу извинить за резкость. Разумеется, вы лично не можете отвечать за весь генералитет.

      Полковник Горецкий не обернулся.

      Глава четвертая

      В декабре девятнадцатого года Вооруженные силы Юга России отступали под натиском Красной армии двумя огромными колоннами. Восточная группа во главе со