Трудно быть «дьяволом». Антон Боровицкий

пушку на время подавляющую волю и рассудок, хоть это чревато серьезными "побочками" и жертвами среди гражданских. На крайний случай можно пустить газ. Как бы там ни было, "Бригады объединения" – дуболомы и действуют стандартно. Самое коварное на что они способны – разместить часть своих боевиков среди заложников чтобы обмануть снайперов. Ничего, вычислим и их. Возможно даже получится дистанционно нейтрализовать взрывные устройства и тогда, что называется – "гуляй, Вася".

      В целом сценарий слабоват, "Арес" способен выполнять задачи посложнее. Видать в этот раз его спустили сверху, не спросив командование. Ну, наше дело маленькое. Солдат, какой бы он профессионал не был – всего лишь солдат. Есть приказ – выполняешь, не жалея ни своих, ни чужих. Нет приказа – дышишь носом. Хотя расслабляться не будем – командование вполне способно внезапно подкинуть новые вводные и радикально усложнить задачу. Потому и летим мы на учения в полной боевой выкладке и с боевой амуницией в легких десантных "штайерах" что в заплечных кожухах притаились.

      Смотрю в иллюминатор. Мы набрали приличную высоту и огибаем с юга гору Олимп. Там, за "сухими" облаками из углекислоты, на склоне исполинского кратера бдит станция дальней космической разведки, ощупывая чуткими антеннами космос почти над всем северным полушарием. Я бывал там еще зеленым курсантом, с восторгом глядящим из огромных окон на раскинувшийся внизу зев потухшего вулкана. Могуча все-же наша Республика, надо будет – построит еще одну, две, десять таких станций. От сердца люди оторвут, голодать будут и детей недокармливать, но планету "земным" не сдадут. Ни за что и никогда.

      – Всем отдыхать, – командую я группе и тут же как истинный командир подаю пример. Клюю носом и быстро засыпаю под мерный гул двигателей. Силы нам понадобятся там, а здесь, в марсианском небе, мы один черт целиком и полностью руках занудного деда-летуна. Ну и фортуны, конечно, куда без неё бойцу.

      Глава 5

      В марсианские контрдиверсанты я попал практически с улицы. Точнее из спецшколы, куда меня, голодного, тощего пацана привел один из патрулей "Народной милиции" через полгода после провозглашения независимости. Родителей своих я почти не помнил и почему полиция еще той, старой колонии забрала меня в интернат, откуда я потом сбежал – тоже не мог понять. Помню их дикую ругань на кухне, помню, как отец первый раз меня избил. Он был как будто пьяный, но выпивкой от него почему-то совсем не пахло. Помню, как вернулся домой спустя пару лет и увидел, что наша старенькая многоэтажка абсолютно заброшена, а окна квартир – разбиты или заколочены чем попало. Помню, как брел от своего дома куда глаза глядят. Помню, как прибился к уличной банде и несколько лет выживал в ставшем совершенно чужим городе пока меня не поймали патрульные.

      Уже повзрослев, я понял, что во время кризиса родители потеряли работу и "подсели" на наркоту, достать которую тогда было легче легкого. Их примеру последовали многие из соседей – наркотики давали возможность