Родной. Чужой. Любимый. Лилия Орланд

оборвалась моя последняя надежда на прежнюю жизнь.

      Тёма спускался перед эвакуатором спиной вперёд и жестами указывал, куда ехать. Он выглядел сосредоточенным, а ещё отстранённым и очень далёким.

      Теперь у меня не стало не только брата, но и лучшего друга, самого близкого человека…

      Весь обратный путь мы оба молчали.

      Словно в насмешку дождь прекратился, из-за туч выглянуло предзакатное солнце и засияло в каждой капле, наполняя всё вокруг алмазными переливами. Сумерки наступали медленно, но вместе с ними мрак наполнял и салон папиного внедорожника.

      Когда окончательно стемнело, молчание стало и вовсе невыносимым. Никогда раньше я не чувствовала себя рядом с Тёмой столь неуютно. Разве что в самом начале знакомства. Но тогда он был для меня чужим, а теперь…

      Впрочем, теперь тоже.

      Уже на подъезде к дому я не выдержала. Понимая, что, возможно, мы больше не сумеем остаться наедине и объясниться, обсудить то, что произошло, потому я пробормотала:

      – Тём, давай поговорим…

      – Не о чем говорить, – перебил он меня. – Это была ошибка… Случайность… Эмоции… Я слишком перепугался. Больше подобного не повторится, можешь не переживать.

      Он так сильно стиснул зубы, что я увидела, как под кожей двигаются челюсти.

      Меня обуяла злость. Что он делает? Ведёт себя так, будто это я виновата в том поцелуе. Будто я всё испортила.

      А может, так оно и было?

      Может, действительно я во всём виновата?

      Казалось бы, хуже быть не может, но когда мы вернулись домой, всё стало ещё невыносимее.

      Тёмка остановил машину, вытащил ключ зажигания и выскочил наружу с такой скоростью, как будто в салоне прятался нильский крокодил, страшно клацая челюстями. Усмехнулась было, а потом поняла, что это я была таким крокодилом для брата… Нет, теперь уже не брата, надо перестать использовать это слово по отношению к Тёме.

      Он мне – никто.

      Когда я подошла к двери, она была распахнута настежь, а Тёмы уже не было видно. Он ушёл.

      Зато навстречу мне спешили папа и Саша.

      – Всё в порядке? – папа взял меня за плечи и быстро оглядел, отыскивая повреждения.

      – Всё хорошо, – убедила я его и улыбнулась. Вышло жалко. И мы все понимали, что всё совсем не хорошо.

      – Я набрала тебе ванну, – мягко произнесла Саша, переводя тему и давая нам всем отсрочку от тяжёлого разговора, который всё равно произойдёт. Но позже. И это уже хорошо. Потому что сейчас у меня нет сил разговаривать с родителями о том, что я им никто…

      Как там выразилась бабушка Таня? Приблудыш? Очень точное слово…

      Я пошла было к лестнице, но Саша меня остановила.

      – Там Тёма, иди в нашу ванную.

      И я послушно повернула направо. Сталкиваться с Тёмой в нашей общей ванной второго этажа мне совсем не хотелось. Вряд ли теперь можно будет посмеяться над этим, сгладив шуткой любую неловкость.

      В родительской ванной тоже пахло Сашиным шампунем, а ещё очень сильно жасмином. Эту пену для ванны