Родной. Чужой. Любимый. Лилия Орланд

такое могло произойти?

      Я сидела в машине и ждала Тёму. После его звонка почувствовала себя увереннее. Он всегда выручал меня в трудных ситуациях, значит, и сейчас мне не о чем волноваться.

      Даже приближающаяся гроза, которой просто-таки дышала природа вокруг, меня не испугала.

      Тёма успеет, он приедет и заберёт меня домой.

      А потом мне захотелось в туалет.

      Рядом с машиной никого не было. Но я всё равно не решилась. А вдруг вернётся этот охотник, а я тут сижу…

      Ну уж нет. Лучше я быстренько сбегаю в кустики. Ветки оказались колючими, цеплялись за платье и волосы. И я уже понемногу начинала жалеть о своём решении, но продолжала продираться в поисках более-менее свободного пятачка, чтобы присесть.

      Дождь начался неожиданно.

      Я взвизгнула, быстро натянула трусики и помчалась к машине. Но её не оказалось на месте, как и дорожки, и поля… Похоже, я пошла не в ту сторону. Поэтому развернулась на сто восемьдесят градусов и двинулась назад. И опять не угадала…

      Я бродила уже среди деревьев, из-за ливня было невозможно определись направление. Небо раздирали яркие ветки молний, оглушительно грохотал гром, заставляя вздрагивать и пугая меня до чёртиков. Я прижалась к стволу дерева, надеясь, что хотя бы лить здесь будет меньше.

      Тщетная надежда.

      С листьев текло мне за пазуху настоящими водопадами. Я промокла насквозь и дрожала от холода. Теперь тепло салона вспоминалось уютным и безопасным местом.

      И вдруг услышала голос…

      Я не была уверена, что это не гром. Поэтому долго прислушивалась, пока наконец не поняла – мне не послышалось. Голос снова позвал. Он звал и звал почти без остановки.

      Я пошла на него, медленно и осторожно. Но всё равно зацепилась ногой о корень и упала, больно ударившись локтем. В глазах засверкало… Или это была очередная молния?

      Но хуже всего было то, что я опять потеряла направление. Из глаз текли слёзы бессилия.

      Я уже была почти уверена, что умру здесь, среди дождя, молний и одиночества.

      И тогда я закричала я в ответ.

      – Тёма! – пусть мне всё это лишь послышалось, пусть это был очередной раскат грома или обман слуха. Но я дошла до последнего предела отчаяния. Уж лучше умереть, спеша навстречу самому близкому человеку, чем оставаясь на месте и дрожа от страха и холода.

      Но это и вправду был он, Тёмка, мой самый дорогой, родной человек. В тот момент я даже забыла, что стала чужой им всем…

      И вдруг он меня поцеловал. И что ещё хуже – я ответила и сама потянулась ему навстречу…

      И теперь всё стало ещё хуже, чем после сообщения бабушки Тани о том, что я приблудыш.

      И я не знала, не могла решить, что страшнее для меня, то, что Тёма не мой брат, или что мы с ним только что целовались…

      Тёмка шёл впереди, не оборачиваясь.

      Так было даже лучше. Я не знала, что сказать ему. Как сообщить о том, что я сожалею. Очень сильно сожалею. О том, что убежала. О том, что забралась в такую глушь. Что ему пришлось меня искать. Что началась гроза, и я испугалась. Что он меня поцеловал…

      И вот об этом я жалела больше всего.

      Потому