Тени и зеркала. Юлия Пушкарева

летать и оберегать жизнь, а не участвовать в кровопролитии.

      В яблочно-травяной глубине глаз Гаудрун мелькнуло что-то, похожее на сочувствие.

      – К сожалению, это не всегда возможно. Несколько циклов назад кентавры пришли к Алмазным водопадам с подожжёнными стрелами. Нам осталось только защищаться.

      От этих слов, сказанных так ровно, Тааль пронзило физической болью. Уже несколько циклов назад, к тому же так недалеко – и всё это время её мир оставался прежним, она смела жить и даже прекрасно себя чувствовать!.. Больше того, никто на Лестнице не знает об этом!

      А может, знают, но молчат?.. Эта мысль обдавала грозовым холодом, и Тааль поспешно отогнала её. Нет, Ведающий не стал бы лгать им.

      – Но почему? Чем вы им помешали?

      Взгляд Гаудрун стал жёстче, а черты заострились от гнева. С вновь накатившей робостью Тааль подумала, что не хотела бы столкнуться с ней в воздухе в качестве врага – наверное, ох как опасны могут быть эти безукоризненной формы когти…

      – Они просто-напросто хотят согнать нас с нашей земли. Я только воин и мало знаю; они пытались договориться о чём-то с нашими старейшинами, и ничего не вышло… Старейшин после этого сменили дважды, но битвы не кончились, – она вздохнула. – Это всё те, на юге. Кентавры с ними в союзе – по крайней мере, та часть, что превратилась в жестоких зверей.

      – Те? – тихо повторила Тааль. – О ком это ты?

      – Не знаю, как называют их у вас… У нас зовут тэверли. Говорят, раньше они правили миром, – Гаудрун недобро усмехнулась. – Говорят, сейчас хотят вернуть упущенное. Понятия не имею и вникать не хочу. Знаю только, что их чары травят всё живое, а сами они – изнеженные подлые твари… А вы ещё живёте на их развалинах, – она с отвращением покосилась на плиты Лестницы.

      – Тааль, дорогуша, ты волнуешь нашу гостью, – прокряхтела круглобокая старая Лорта, которая уже давно бродила поблизости и подозрительно вертела головой. – Ей нужен полный покой.

      – А, не обращай внимания, – раздражённо прошептала Гаудрун, придвинувшись ближе. – Я не отвечаю на её ворчание – ей спокойно, только если я ем или сплю…

      – А ты видела хоть кого-то из них? – выпалила Тааль, восстановив зашедшееся дыхание; из предыдущей фразы она не расслышала ни ноты.

      – Из целителей? – удивилась Гаудрун.

      – Да нет же! Из Неназ… Из тэверли.

      – Смеёшься? Их вообще никто не видел. Говорю же, Пустыня отделяет их от нас. Ты вряд ли представляешь, как это далеко, – она помолчала. – Да и я не представляю, хотя много где бывала.

      Тааль смятенно пыталась собраться с мыслями. Внутри неё сжался тугой узел – так, будто с кем-нибудь из близких случилось что-то дурное. Она вдруг поняла, что ей просто необходимо лететь – именно сейчас и как можно выше, чтобы ветер свистел в лицо и сносил в сторону, чтобы Лес остался внизу плоской зелёной плитой, испещрённой прожилками речек и троп, чтобы холмы и долины тянулись до самого горизонта… Лететь, загоняя себя до усталости, и как можно меньше думать о том, что, возможно, ждёт их всех.

      Небо над