Тени и зеркала. Юлия Пушкарева

Альсунгом, но доказать это будет сложнее… Короче говоря, упиваясь его кошельком, ты в какой-то мере оказывал услугу своему королю. Но, – лорд отложил перо и отбарабанил что-то по лакированной столешнице, – закон есть закон, и он не на твоей стороне, как ты понимаешь. В Энторе у тебя сложилась репутация неглупого парня – и слишком честного для такого пути, откровенно говоря…

      – Или слишком тупого, – осклабился Вилтор – впрочем, вполне дружелюбно. Ривэн, до которого начинала доходить суть всего этого, разрывался между желаниями врезать толстяку и со слезами раскаяния целовать ноги великодушному лорду Заэру. Он выбрал промежуточный вариант: решил помолчать и дослушать.

      – Таких, как ты, Ривэн, я не оставляю на улице, – продолжил лорд, не сводя с него глаз. – На королевской службе нужны люди с головой и ловкими руками. А ещё нужнее люди, обязанные короне жизнью – думаю, ты понимаешь, о чём речь… У тебя ни семьи, ни дома, ты свободен и в шаге от виселицы – всё это, уж прости, нам на руку. Выбирай сейчас, но имей в виду, что назад дороги не будет.

      – Ни у кого не бывает, – убеждённо кивнул Вилтор. – Милорд зря словами не бросается… Попытаешься предать матушку-Дорелию – из-под земли достанем, – и он красноречиво провёл по двойному подбородку ребром ладони. Но даже этот жест не заставил Ривэна сомневаться: он чувствовал себя рыбой, которую, подержав на разделочной доске, опять отпустили в воду.

      Он опустился на одно колено: в свитках из приютской библиотеки дело происходило в подобных случаях именно так…

      – Милорд, я готов служить Вам в составе Когтей или как угодно ещё. Только подарите мне жизнь.

      ГЛАВА VI

      Западный материк, гнездовье майтэ на Высокой Лестнице

      Несколько дней прошли так, словно не случилось ничего необычного, хотя после разговора с Ведающим Тааль была сама не своя. Она больше, чем всегда, искала уединения и не знала, за что сначала ухватиться мыслями – за болезнь Леса, расползавшуюся Пустыню Смерти, чернопёрую раненую чужачку? Или и вовсе (это пугало, но и будоражило сильнее всего) – за Неназываемых, которые, оказывается, до сих пор живы, просто очень далеки?.. Всё это заставляло сердцебиение в тревоге учащаться, а крылья – терять связь с ветром. Каждый раз, задумываясь о Неназываемых – их городах, их магии, их прославленной странной красоте, – Тааль сбивалась с чёткого ритма полёта, нарушала его гармоничный узор. Непростительная слабость для майтэ.

      Ведающий тогда не добавил ничего определённого, а она не решилась донимать его расспросами, но и намёков, и даже его тоскливого взгляда было более чем достаточно. Вернувшись в своё гнездо в тот день, Тааль не заметила никаких особых изменений – не было их, казалось, и в укладе жизни всей Лестницы. Ни единого слуха, или всполошённой болтовни женщин, или лишнего вылета разведчиков; старики всё так же учили птенцов, птенцы проказничали, влюблённые парочки обменивались нежной воркотнёй. Тааль и сама травинкой заново вплелась в этот общий венок – тренировалась в полётах, кое в чём помогала