Золотой скальпель. Николай Фёдорович Шахмагонов

доложил Сидоров. – Ранение в живот. Осколочное, – и прибавил чуть слышно: – Месиво там. – Не жилец.

      – Как же он так? – только и спросил Гулякин.

      – Гранатой его. Выскочил фриц в окно, да вот и бросил гранату. И бежать. Меня вон в руку, а его… Не ушёл гад. Срезал я его, с левой срезал. Да вот друган…

      Разглагольствовать времени не было. На раздумья тоже не оставалось ни минуты. Только и мелькнула мысль: «Удастся ли спасти? Нет, увы… Ведь и в стационаре это почти невозможно…»

      Но не оставлять же раненого? Такого никогда у советских десантников не было. Быстро проверил повязку. Она была наложена правильно. Сидоров сделал всё, что было возможно в таких условиях.

      Приказал:

      – Готовьте носилки!

      Этому десантники были обучены ещё в пункте формирования корпуса.

      Между тем враг опомнился. Завязался бой. А на большаке уже ревели моторы танков и бронетранспортёров. Заложенные мины задержали их, но ненадолго.

      А командир роты требовал через посыльного немедленно отходить в лес. Сидоров вместе с легкораненым сержантом быстро соорудил носилки из двух жердей и шинели. Тяжелораненого положили на них и понесли в сторону леса.

      Гулякин и двое красноармейцев с автоматами отходили последними, в готовности немедленно вступить в бой. До опушки добрались благополучно.

      Подбежал Тараканов.

      – Есть ещё раненые? – спросил Гулякин.

      – Там они, в лесу, с Мельниковым.

      – Тяжёлых много?

      – Только лёгкие. Все перевязаны.

      – Хорошо! Показывайте, где они?

      Гулякин пошёл вслед за Таракановым. Нужно было самому осмотреть раненых. Скоро догнал двух бойцов, которые ковыляли по тропинке, поддерживая друг друга.

      Спросил:

      – Что с вами?

      – Ноги зацепило, – ответил один за двоих, – засел фриц в подвале и палил вдоль улицы. Пули низко шли. Вот и по ногам…

      – Давайте перевяжу, – предложил Гулякин. – Садитесь на сломанное дерево…

      – Спасибо, товарищ военврач, только не треба уже. Сами управились, – сказал один.

      А товарищ его прибавил:

      – Не зря ж вы нас учили.

      – Давайте-ка проверю всё же, – с улыбкой сказало Гулякин.

      Осмотрев повязки, заключил:

      – Молодцы. Но после боя сразу ко мне. Перевяжу капитальнее. А пока нормально.

      «Итак, что мы имеем? – подытожил он. – Четыре легкораненых, и один тяжёлый. Даже безнадёжный. А убитые? Нужно спросить у командира о потерях.

      Подошёл Семенов и как бы угадав мысли военврача, сообщил:

      – Безвозвратных потерь нет.

      – Если удастся спасти тяжелораненого, – уточнил Гулякин.

      Семёнов спросил:

      – А если отбить деревушку какую. Операцию сделаете?

      . Гулякин покачал головой:

      – Нет, я бессилен. Ранение в живот. Всё иссечено осколками. Даже в клинике не справиться. А здесь… Здесь и подавно.

      Лейтенант Семёнов отвернулся, взялся рукой за ствол берёзки, помолчал, потом тихо