Марьина исповедь. Владимир Тиссен

Зайдя в залу, я поняла, что мама никуда не поедет. Возле моей кровати стоял один чемодан, а все её вещи, фотографии, любимая вышивка – всё это покоилось на своих местах.

      Мы проболтали с ней всю ночь. Говорили о папе, о тебе, вспоминали наше имение. Я поняла, что уговаривать её бессмысленно, да и не пыталась. Утром Игнат погрузил мой чемодан на тележку, и мы пошли на вокзал. Мама осталась дома. Уходя, я обернулась и увидела её в окне. Я что-то крикнула напоследок, помахала рукой, она стояла, укутанная пуховым платком, без движения. И только тут я увидела, как постарела наша мамочка за этот последний год.

      Анна замолчала, слёзы капали брату на погон.

      – Ой, я совсем забыла. Я же поставила воду на горелку, – она вскочила и убежала в столовую.

      Вернувшись с круглым подносом в руках, на котором стояли две фарфоровые чашки и накрытый полотенцем чайничек, она с улыбкой произнесла: «А как тебе моя идея с фотокарточкой?»

      – Ты умница, – ответил брат, – помнишь, как в детстве мы играли в прятки. Я никогда тебя не мог найти, а потом ты появлялась как из-под земли. И здесь я знал, что ты обязательно найдешь возможность сообщить о себе.

      – Ну так вот, – она поставила поднос на стол, – ещё год назад, когда уезжал папин друг Демидов Павел Александрович, он заходил к нам, принёс немного денег и оставил свой будущий адрес в Ницце. Да и к тому же хорошее знание французского не задержало меня в Варшаве, я сразу взяла билет до Ниццы. У Демидовых я прожила два дня, приняли меня радушно. Павел Александрович через православный приход нашёл мне вот эту комнату и помог с работой, я теперь секретарь в одной адвокатской конторе. Свою первую самостоятельную прогулку по Ницце я решила увековечить. Зашла в ателье «Родной угол» и сделала две фотографические карточки. Одну я с первым письмом отправила маме, – Анна тяжело вздохнула, – но до сих пор нет никакого ответа. Говорят, там опять красные. – Она села и стала разливать чай. – На обратной стороне второй карточки я написала свой новый адрес и попросила Павла Александровича найти возможность отправить её тебе, но он сказал, что таких возможностей у него нет. И тут, гуляя по Английской набережной, я увидела трех наших офицеров. Они шли мне навстречу. Ты же знаешь, какая я трусиха, чтоб подойти вот так и заговорить, но другого случая могло и не представиться. Набравшись смелости, я спросила господ офицеров, не знают ли они тебя. Один молодой офицер, по-моему, поручик, сказал, что знает тебя, что лежал недавно с тобой в госпитале, что ты уже поправился и сейчас должен быть в Крыму и что они тоже туда сегодня направляются. Я попросила его передать тебе свою фотокарточку. Он любезно согласился, правда, попросил ещё одну, для себя, но это, наверное, была шутка.

      – Если бы не эта фотокарточка, я бы и не знал, что ты в Ницце. Недавно писал тебе письмо и поставил её перед собой. Один сослуживец увидел твой портрет и посчитал, что ты моя девушка, – произнёс брат с улыбкой, – сделал комплимент, сказав, что у меня очень красивая невеста.

      – А