Похищение Европы. Сергей Кишларь

двор, отмахиваясь выбивалкой от дыма:

      – Гриша!.. Банарь!.. Ну, ты посмотри на него! У меня же весь ковёр провоняется.

      Но вместо соседа из-за сарая выходит тётя Надя с глубокой пластмассовой миской, наполненной кукурузными зёрнами, – у них с дядей Павлом за сараями пристроен небольшой курятник.

      – Что за революция здесь?

      – Гриша опять со своим мусором.

      – Слушай, – Командор берёт меня повыше локтя. – Тут твоя Монтана приехала, сходи, узнай номерок её отца. Жуть как хочется с ним пообщаться. А я пойду с Банарём разбираться.

      Поручение мне не нравится, – не люблю иметь дело с теми, кто нос задирает и смотрит на меня свысока. Где-то в сети было мнение, что стерв не любят только те мужчины, которые не умеют общаться с ними.

      Похоже на правду. Не умею и не хочу!

      Видя мою нерешительность, дядя Павел поигрывает отвёрткой.

      – Давай-давай, заодно и познакомишься. Вам молодым легче общий язык друг с другом найти. Был бы я помоложе, давно был бы уже там.

      Показать свою слабость никак нельзя и я, нарочито небрежно пожав плечами, возвращаюсь в подъезд.

      Большое окно на лестничной площадке расчерчено тонкой деревянной рамой на девять квадратов. В нижних ячейках гнутся и льнут к засиженному мухами стеклу виноградные листья, в верхних – белые облака.

      Из-за двери доносятся шарканье мастерка и голоса строителей. Палец на секунду нерешительно замирает у кнопки звонка.

      – Гриша!.. – доносится с улицы зычный голос Командора. – Алло, гараж!

      Палец топит кнопку. Дверь открывает молодой, обнажённый по пояс строитель.

      – Хозяйку позовите, – говорю, заглядывая через его плечо.

      – Какую хозяйку?

      – Ну… Дочку его.

      – Так не было её.

      – Она минут пять назад в подъезд вошла.

      Строитель оборачивает голову к подъездному окну на голос Командора: «Банарь! Оглох, что ли?», потом смотрит на меня спокойными, честными глазами.

      – Слушай, у меня нет времени дурью маяться. Не знаю, кого ты там видел, но от хозяев никого сегодня не было.

      Он захлопывает перед моим носом дверь. Только и остаётся, что с чувством проваленного задания спуститься во двор, где тётя Лариса и дядя Павел сворачивают ковёр, постепенно стягивая его с перекладины, а Командор неподалёку переругивается с подходящим к ограде соседом:

      – Ты можешь сжигать мусор в другом месте, а не у меня под носом?

      – Так там другие ругаются.

      У Командора в кармане шорт пиликает телефон, но старик, не обращая на него внимания, продолжает перебранку:

      – Пусть лучше другие ругаются, чем я.

      Соседу уже хорошо за пятьдесят, – лысый, пузатый, тяжело переваливается во время ходьбы с ноги на ногу.

      – Чего ты вскобенился? Я что знал, что ветер в вашу сторону пойдёт? Ещё минут пять-десять и прогорит. Шума больше чем проблемы.

      Я перехватываю у тёти Ларисы конец скатанного ковра, помогаю дяде Павлу донести