Похищение Европы. Сергей Кишларь

Это аллегория какая-то?

      Ответ обескураживает меня.

      – Прикольно! – говорю упавшим голосом. – Никогда бы не додумался…

      Получается, не такой уж я умный, каким кажусь себе, а в данной мне стариками кличке «философ» больше иронии, чем серьёзных на то оснований. Надо порыться в книжном шкафу, там были сборники поговорок и крылатых выражений, какая-нибудь «Чаша мудрости» или «Крылатые слова». Как говорит Командор, когда не может въехать в простые компьютерные понятия: «Пора подтянуть знания, япона мать!»

      По рассказам деда Тудора, в старые времена в протекающей неподалёку от нашего городка речушке водилось столько рыбы, что мальчишки ситом черпали её вместе с водой. Я это к тому, что в интернете крылатых выражений тоже хоть ситом черпай, только доверие к ним подорвано.

      Копипаст – тот же испорченный телефон. Добавьте к этому элементарное желание безопасно похулиганить, или стремление прыщавого юнца обновить мысли «старых пердунов» и станет понятно моё сомнение.

      То ли дело сборники, изданные на бумаге. К их созданию привлекались лучшие из лучших. Поэтому, когда в моей руке тяжесть книги, я чувствую защищённость и от ехидного тролля, и от готового лопнуть от злости завистника.

      Монтана заканчивает разговор, кидает смартфон в лежащую на водительском сидении сумочку, а я всё ещё оправдываюсь:

      – Какая разница – здорово или прикольно, я же не на заседании академии выступаю.

      Мать столько лет боролась за чистоту русского языка, что ей трудно остановиться. А в Италии с кем бороться? Разве что с самой собой за чистоту итальянского.

      – Я помню – привычка вторая натура. Буду отвыкать. Ладно, мам, давай вечером по скайпу поговорим… Ага… И я тебя целую.

      Девчонка за ремешок тянет вслед за собой с сидения сумочку и объёмистый пакет с логотипом сети кишинёвских супермаркетов, с силой захлопывает дверку.

      – Если так хлопать, дверь долго не выдержит, – говорю, небрежно постукивая одна об другую закинутыми к ягодицам босыми пятками.

      – Твоя машина? – Вскидывает она на меня такой короткий взгляд, что я едва успеваю разглядеть в стёклах её очков чёрные квадраты своего окна.

      – Была бы моя, я сайлентблоки поменял бы.

      – Что?

      Пытаясь понять мои слова, она смотрит в этот раз чуть дольше, и я успеваю различить в очках не только искажённую тёмными стёклами геометрию окна, но даже два крохотных силуэта своей головы, над которой ушами торчат вверх и чуть в стороны ступни ног. Зайчик из плейбоя, блин.

      – Передний мост пора в порядок привести.

      – Без тебя разберусь. – Девчонка щипает указательным и большим пальцами брелок сигнализации, заставляя «гольф» коротко пискнуть и моргнуть фарами.

      – Что у вас ремонт так долго?

      Она вместо ответа указательным пальчиком поправляет очки на переносице таким презрительным жестом, что так и хочется нагрубить ей, но я вместо этого лишь кривлю ответным презрением губы, молча смотрю, как она, постукивая каблучками, идёт