Выжить. Повесть военного времени и перестроечные рассказы. Людмила Филатова

пялиться! Лошадь возок тащить должна, ровненько, полегоньку, не дёргать… Не дрова везу! Деток родненьких – Заянку красавицу и Васятку молодца! Вырастут, мамкиными кормильцами станут. Внуков мне нарожают!

      Так она и шла, шаг за шагом, километр за километром, волоча обоз с дремлющими детишками. Тяжело было. Казалось, человеческая душа затаилась в ней, отреклась от себя, отступила куда-то вглубь. Движения Ксении были машинальны, размерены, как у заведённого механизма, над которым уже не властны ни усталость, ни боль, ни холод…

      – Идти, идти, идти…

      Она то тащила сани за собой, то, наклонившись, толкала их в задок, когда уж слишком увязали в высоком сугробе. Иногда ей везло: дорога была обледенелой, ровной, мало занесённой. Тогда санки просто летели, только чуть толкни… А иногда колея была настолько разбита военными полуторками, что Ксения через шаг оступалась в засыпанные снегом ямы и колдобины.

      – Надо осторожней… А то сломаю ногу, околеем тут все, – испугалась она.

      Стала идти по обочине. Снегу там было больше, но наст держал. Пару раз останавливалась, приподымала тулуп – поглядеть на детей:

      – Спят мои кровиночки, как ангелочки… Даст Бог, доедем!

      Скоро заломило плечи. Вспотела спина, и тонкая струйка пота защекотала поясницу. Присела. Уткнула нос в ватник…

      Навстречу шёл Никита… Он был в белой льняной рубахе, которую она вышила ему к свадьбе – васильками – и в льняных же портах до колен. Никита шёл и улыбался. А на голове у него был венок, тоже из васильков… Оглянулась, а сзади по стёжке Заянка бежит, кричит:

      – Мам, я есть хочу! Мам, ты где?..

      Это «ты где?!» будто током прошило немеющее сознание! С трудом разлепила глаза.

      – Господи, чуть не замёрзла!

      Чтобы окончательно проснуться, набрала в ладони снегу, приложила к лицу. Но, стоило закрыть глаза, как сон продолжался… Так хотелось лечь прямо на обледенелую дорогу, поджать коленки, и… гулять там с Никитой и Заянкой по летнему лугу, на солнышко июльское жмуриться.

      – Но разве ж можно?.. – ужаснулась она. – Детки ж со мной! – С трудом поднялась.

      Заянка и правда высунулась из-под полога, кричит что-то…

      – Почуяло сердечко родное, почуяло… Чего тебе, Заянушка?..

      – Хлебушка… А ты куда пропала?..

      – Да я тут… поспала немного.

      – На морозе спать нельзя, замёрзнешь!

      – Знаю, милая… Всё знаю!

      Ночь кончалась, и надо было искать дневное убежище. Вдали в поле показалась скирда, и она, свернув с дороги, направилась к ней. Подъехала, вырыла в сене большую яму, затащила сани, прикрыла их парой снопов. Теперь можно было и детей покормить. Отломила Заянке чуток чернушки, подумала, – ради такого случая – можно! А так, хлеб только – Васятке…

      Заянка ещё немного пошебуршала в санях и затихла.

      – Заморила червячка, – сквозь слёзы улыбнулась Ксения.

      На следующую ночь было ещё холоднее. Щёки Сюни так