От рассвета до рассвета. Повести и рассказы. Евгений Чертовских

ждали замирения и возвращения домой мужиков, ведь пять и более лет прошло, как забрали из села самых крепких и работящих.

      До июня вокруг Романовки, как и в самом селе, было относительно спокойно. Где-то за Оренбургом, в Башкирии и под Верхнеуральском шла настоящая война, но здесь пока еще не прозвучало ни одного выстрела.

      В июле части атамана Дутова заняли Оренбург и уже к осени из сёл и деревень белые «подчистили» всех мужиков и парней призывного возраста. На очереди остались такие подростки, как Митя.

      – Что делать будем, ребята? – рыжий парень обратился к друзьям, сидящим на берегу речки под густой ивой.

      – Чего, чего, сидеть тихо и наблюдать.

      – Эк, наблюдатель! Белые придут и забреют на войну.

      – Я ждать не буду, – твёрдо заявил Митя, ребята дружно посмотрели на него. – Надо к красным пробираться.

      – Отец тебе даст к красным, штаны потом не сможешь надеть.

      Митю такая перспектива не испугала и он поделился своими мыслями с отцом.

      – Слушай, сын, – внимательно выслушав, начал разговор Сергей Яковлевич. – Ты уже вырос, раз такое решение принял, но по годам ты ещё млад. Белые не заберут, а красные домой отправят. Стоит оно того? Мотаться туда-сюда. Время сейчас лихое, не приведи господь случится что в дороге.

      Митя слушая, смотрел отцу в глаза.

      – Повремени с уходом, подрасти, война от тебя никуда не денется. Думаю я, что это надолго.

      Сергей Яковлевич ничего не сказал о том, что если Митя уйдёт, то он останется с тремя женщинами и восемью внуками. А это было первое, о чём подумал сын после слов отца. Митя в душе всё понимал, конечно же, отец был прав.

      – Да, батя. Я понял. Я буду ждать.

      Зима вновь заморозила человеческую активность в Романовке, хотя Оренбуржье гудело. Оренбург был в руках красных, а большая часть губернии была под белыми.

      – Белые, красные, что нам-то до их войны, – говорили мужики, обсуждая длинными вечерами ситуацию в стране.

      – Война не их, война наша. Вот, Семён, скажи мне, где твой брат Степан?

      – Ну, так, белые забрали с собой, – отвечал Семён, явно не понимая вопроса.

      – А мой сосед Никита Четвертак к красным подался.

      – И что?

      – А то. Сидят где-нибудь и друг в друга стреляют, а ведь друзьями были.

      Все замолчали, наступила тишина, и только слышно было, как мужики сопели, выдыхая табачный дым.

      В апреле через Романовку, отступая, проходило несколько групп красноармейцев. Выглядели они очень усталыми.

      Сергей Яковлевич услышал скрип открывающейся двери, в дом вошли два солдата.

      – Хозяева, день добрый вам, – сказал старший по возрасту. – Не дадите ли чего поесть, вторые сутки во рту ничего не было.

      Акулина быстро собрала на стол, красноармейцы, не раздеваясь и не снимая амуниции, сели есть.

      Наблюдая за тем, как гости поедали предложенную им еду, Сергей Яковлевич обратился к дочери:

      – Акулина,