Театр тьмы. Татьяна Ван

Сара Гринвуд.

      – Да, я помню, мисс Гринвуд.

      – Не подскажете, нужно отстоять всю очередь или я зайду на собеседование после того, как из кабинета выйдет молодой человек? Дело в том, что у меня работа в час, а до нее еще нужно доехать.

      Сэм задумался, глядя на список присутствующих.

      – Разве вы не отменили все запланированные дела на сегодня? – переводя серьезный взгляд со списка на меня, спросил он.

      – А разве нужно было? – растерялась я, вспоминая, что этот парень ни о чем подобном не просил.

      – Вы никогда раньше не приходили на собеседование в «Таймс»? – спросил Сэм. Кажется, мое выражение лица сказало все красноречивей слов, поэтому секретарь продолжил: – У нас собеседования проходят всегда по-разному – на одних кандидатов тратят десять минут, на других – сорок. Претенденты обычно освобождают целый день, чтобы не переживать о других делах.

      «Твою мать», – это была единственная мысль, которая крутилась в голове, когда Сэм закончил говорить.

      – Хорошо, мисс Гринвуд. Я поговорю с начальником, чтобы вас приняли сейчас. Но это в порядке исключения.

      – Спасибо огромное! Спасибо!

      Я так обрадовалась, что уже приготовилась пожать Сэму руку. Как хорошо, что вовремя опомнилась и просто улыбнулась. Не хотелось бы показаться бестактной.

      Внутри все клокотало от счастья. И впервые в жизни мне было все равно, как на меня смотрели девушки и парни, которые пришли на собеседование и сидели здесь уже пару часов. Мне даже была безразлична реакция Кэтти. Хотя я видела, что ее серфинг по Интернету стал еще более нервным, чем до моего разговора с Сэмом.

      Уже через десять минут я сидела в кабинете у начальника отдела стажеров, миссис Элизабет Боуэн, и рассказывала о себе. Где училась, про что писала в университете и почему хотела работать в редакции «Таймс». Про стаж работы журналистом я умалчивала, глупо надеясь, что этой темы мы не коснемся. Говорить про кофейню и отсутствие опыта в профессиональных СМИ не очень-то и хотелось.

      Миссис Боуэн молча слушала и делала заметки у себя на компьютере. Это была темноволосая женщина лет сорока или сорока пяти. Красные губы и черная блуза невероятно шли ее образу деловой леди. Примерно так я представляла состоявшихся сотрудников редакции ее возраста.

      Кабинет тоже говорил об опыте Элизабет Боуэн и ее любви к чистоте – просторный, светлый и чистый. Он вмещал рабочий стол, стоящий возле окна, по обе стороны от стола шкафы с книгами, журналами и документацией, кресло для посетителей, на котором я сидела, чуть дальше маленький диванчик и кофейный столик. Напротив них, на большой белой стене, висела картина Лондона: Биг-Бен и красная телефонная будка, в которой стоял человек. На столе у Элизабет Боуэн царил идеальный порядок. Я сразу вспомнила свою привычку все разбрасывать по комнате и немного смутилась. Передо мной сидела настоящая консервативная англичанка.

      – Мне понравилась ваша статья, мисс Гринвуд, – выслушав меня, сказала она и посмотрела в монитор компьютера. –