Пацаны, не стреляйте друг в друга. Владимир Колычев

всего, это случится рано.

      Вечером Панфилов напарился в деревенской баньке, на пару с Юрой попил старого доброго «Жигулевского» из сельпо, а ночью спал без задних ног, утопая в мягкой перине. Проснулся рано утром, сбегал к озеру, взбодрился в холодной воде.

      На службу Марк Илларионович собирался в прекрасном расположении духа, с желанием поработать. Опорный пункт недалеко, чуть больше километра, и это расстояние он собирался пройти пешком, но возле дома его уже поджидала новая четырехдверная «Нива». Прапорщик Левшин за рулем, его напарник Захарский сзади. «Командирское» место спереди справа для начальника. Но Марк Илларионович махнул рукой, отказываясь от машины.

      Он шел пешком, но его помощники следовали за ним по пятам на первой скорости.

      Новый опорный пункт находился у развилки двух дорог на Старую и Новую Серебровку. Вторая дорога была совсем короткой, метров пятьдесят, не больше, и упиралась в красно-белый шлагбаум контрольно-пропускного пункта, на который замыкалась высокая дощатая ограда.

      Шлагбаум был поднят, из элитного поселка выехал черный «Гелендваген». Панфилов не стал бы заострять внимание на джипе, если бы он не свернул с дороги, уходящей вверх по склону в сторону райцентра и далее до Москвы. Машина подъехала к опорному пункту как раз в тот момент, когда он сам подошел к нему.

      Остановился джип, остановился и Марк Илларионович.

      Из машины вышел мужчина лет сорока. Грузный, мордастый, в дорогом, но не совсем новом костюме от престижной «Зеньи». Ухоженность лица карикатурно сочеталась с растрепанными волосами и синюшными мешками под глазами.

      Панфилов нахмурил брови. Он узнал мужчину. Этот человек был выходцем из его давнего прошлого, но воспоминания о нем не доставляли ему никакого удовольствия.

      – А-а, Панфилов! – злорадно осклабился Антон Грецкий. – Уже капитан! Поздравляю!

      В его словах противным скрежетом звучала издевка. Но Марк Илларионович умел держать удар. Его лицо выражало безмятежное спокойствие.

      – А ты, значит, уже в новом поселке живешь? – невозмутимо спросил он.

      – Ага, кто-то в перьях, а кто-то в шелках...

      – И как, перья не жмут?

      – Да нет, это ты в перьях... Чудо в перьях...

      – Я ведь и привлечь могу. За оскорбление.

      – Чего?! – возмущенно вскинулся Антон. – Ты?! Меня?! Привлечь?!. Да кто ты такой?

      Он если и не был сейчас пьян, то пребывал в состоянии глубокого похмелья. Но это не могло служить ему оправданием. Как раз напротив, усугубляло вину.

      – Старший участковый капитан Панфилов.

      – Ух ты! Ста-арший участко-овый! – оскалился Грецкий. – Да я весь дрожу со страха.

      – С похмелья ты дрожишь... А ты, вижу, куда-то собрался...

      Панфилов глянул на «Ниву», стоявшую неподалеку. Стоит ему только подать сигнал, как Левшин и Захарский выпрыгнут из этого «ларца» – оба с дубинкам и одинаковы с лица.

      – В Москву собрался! – самодовольно ощерился Грецкий. – Фирма у меня там, солидная... Я и сам человек солидный. А ты