Бог исподволь: один из двенадцати. Лидия Григорьевна Ситникова

– платок поверх простого платья.

      Завидев вооружённого человека, сопровождаемого святым отцом, знахарка отложила пряжу.

      – С чем пожаловали, люди добрые, с бедой или с миром?

      Священник демонстративно пропустил вопрос мимо ушей и, отвернувшись, опять начал бормотать себе под нос.

      – Моё имя Ингер Готтшальк, я охотник на ведьм, – прозвучало резковато, – ты, женщина, пользовала местную бездетную семью, что жила на отшибе?

      – Я, господин, – травница поклонилась. Взгляд её светлых глаз не отрывался от гостя.

      – Использовала ли ты дьявольские обряды при том? – продолжал охотник, покосившись на священника.

      – Господин, я…

      – Да или нет, женщина!

      Солнце палило нещадно, раскаляя воздух над пыльным двором. Ингер оттянул ворот рубахи – дышать стало нечем, будто в печи.

      – Н-нет, господин, – ответила ведунья, – с вашего позволения, я предложу вам холодного травяного настоя. Он утолит жажду и облегчит тяжесть от духоты.

      – Неси свой настой.

      Юбки травницы взметнули пыль с земли, и женщина чуть ли не бегом скрылась в подполе.

      Ингер опустился на грубую деревянную лавку, где до этого сидела за работой знахарка. Веретено и кудель всё ещё лежали рядом. Охотник взял их в руки. Пальцы заскользили по гладкому дереву, отполированному множеством касаний.

      Ульрих закряхтел и тщательно перекрестился. Ингер покосился на него и бережно опустил рукоделие на место.

      Знахарка вышла из дома, неся кувшин и глиняную кружку.

      – Вот, господин, – из кувшина полилась прозрачная, бледно-зеленоватая жидкость с густым травяным ароматом, – только что из подпола. Иначе-то и жару не пережить… Святой отец, позвольте предложить и вам.

      Ульрих замотал головой, тряся всклокоченными седыми волосами.

      – Яд… Не проведёшь… – донеслось до слуха охотника.

      Священник отступил ещё на шаг, будто боясь, что отравленные пары настоя проникнут к нему в нос.

      Ингер пожал плечами и взял кружку. На вкус снадобье отдавало чем-то горьким, но на удивление приятным. И оказалось впрямь восхитительно холодным. Но осушать ёмкость он не торопился.

      – Перечисли всё, что ты делала для той бездетной семьи, – приказал охотник.

      – Анна приходила ко мне трижды, господин, – начала травница, по-прежнему держа в руках кувшин, – и трижды я ей помочь пыталась. Водой непочатой поила, боровушку собирала да заговаривала, наставляла, как отвары мои применять.

      – Не помогли твои заговоры, женщина, – бесстрастно произнёс Ингер.

      – Был у них малыш, – тихо сказала знахарка, обернувшись на отца Ульриха, делавшего вид, что ничего не слышит. – После третьего раза Анна родила девочку в положенный срок. Да только та не жилицей оказалась. Дьявольская печать в пол-лица была у младенца.

      В груди захолонуло, будто не травяной настой потёк в горло, а едва подтопленный лёд.

      – Клянусь, господин, не моя это вина, – пальцы ведуньи судорожно сжимали кувшин, – Господом Богом поклясться