Одной звезды я повторяю имя…. Иннокентий Анненский

с яростью звериной,

      Всё безучастней к их борьбе

      Твои тяжелые глубины.

      Тоска ли там или любовь,

      Но бурям чуждые безмолвны,

      И к нам из емких берегов

      Уйти твои не властны волны.

      Суровым отблеском ножа

      Сверкнешь ли, пеной обдавая, —

      Нет! Ты не символ мятежа,

      Ты – Смерти чаша пировая.

<1904>

      «В ароматном краю в этот день голубой…»

      В ароматном краю в этот день голубой

      Песня близко: и дразнит, и вьется;

      Но о том не спою, чтоT мне шепчет прибой,

      ЧтоT вокруг и цветет, и смеется.

      Я не трону весны – я цветы берегу,

      Мотылькам сберегаю их пыль я,

      Миг покоя волны на морском берегу

      И ладьям их далекие крылья.

      А еще потому, что в сияньи сильней

      И люблю я сильнее в разлуке

      Полусвет-полутьму наших северных дней,

      Недосказанность песни и муки…

<1904>

      Братские могилы

      Волны тяжки и свинцовы,

      Кажет темным белый камень,

      И кует земле оковы

      Позабытый небом пламень.

      Облака повисли с высей,

      Помутнелы – ослабелы,

      Точно кисти в кипарисе

      Над могилой сизо-белы.

      Воздух мягкий, но без силы,

      Ели, мшистые каменья…

      Это – братские могилы,

      И полней уж нет забвенья.

1904Севастополь

      Опять в дороге

      Луну сегодня выси

      Упрятали в туман…

      Поди-ка, подивися,

      Как щит ее медян.

      И поневоле сердцу

      Так жутко моему…

      Эх, распахнуть бы дверцу

      Да в лунную тюрьму!

      К тюрьме той посплывались

      Не тучи – острова,

      И все оторочались

      В златые кружева.

      Лишь дымы без отрады

      И устали бегут:

      Они проезжим рады,

      Отсталых стерегут,

      Где тени стали ложны

      По вымершим лесам…

      Была ль то ночь тревожна

      Иль я – не знаю сам…

      Раздышки всё короче,

      Ухабы тяжелы…

      А в дыме зимней ночи

      Слилися все углы…

      По ведьминой рубахе

      Тоскливо бродит тень,

      И нарастают страхи,

      Как тучи в жаркий день.

      Кибитка всё кривее…

      Что ж это там растет?

      «Эй, дядя, поживее!»

      – «Да человек идет…

      Без шапки, без лаптишек,

      Лицо-то в кулачок,

      А будто из парнишек…»

      – «Что это – дурачок?»

      – «Так точно, он – дурашный…

      Куда ведь забрался,

      Такой у нас бесстрашный

      Он, барин, задался.

      Здоров ходить. Морозы,

      А нипочем ему…»

      И стыдно стало грезы

      Тут сердцу моему.

      Так стыдно стало страху

      От скраденной луны,

      Что ведьмину рубаху

      Убрали с пелены…

      Куда