Теку, или Испытывая жажду. Евгений Стефанов

то и дело подмешиваются удары в барабаны: речь недостаточно выразительна. Но все же я в стороне, насколько громко бы ни били в барабаны, насколько сильно ни кричали в микрофон. Иногда меня отвлекают аплодисменты. Смотрю на собравшуюся толпу. Смотрю на все это социально значимое. Я делаю над собой усилие, чтобы смотреть. Пытаюсь приобщиться к происходящему. Между тем, душа лезет вон.

      Собака катается по земле. Вся извалялась в пыли. Блин, зонт забыл! Собака… Мне снилась собака. Она гналась за мной. Я был в здании и убегал от нее вверх по ступеням. А потом разбился о стеклянную дверь. Сквозь эту дверь я увидел стеллажи с книгами. Их не достать: дверь заперта! Я прыгаю вниз, чтобы спастись…

      Громыхнуло! Я с опаской посмотрел наверх: вороны кружили над замусоренным берегом реки, выиская что-нибудь себе на обед.

      Я перебрался на берег реки и лег в тени растущего там деревца (под ним лежало грязное борохло). Ай! Стекло поразбросали. Что ни говори, а с бабушкиным пирогом ни один чебурек не сравнится. Может, попросить как-нибудь маму испечь? Сегодня, пожалуй, не стоит…

      Искупаюсь… Там, на берегу, у самой кромки, от скрипов изнывает лодка…

      На веслах кто? Чья это лодка? Иль кто меня сбивает с толку?

      Голова опрокинулась на скользкий грунт, я бултыхнулся в воду. Фу! Ил! Туда плыви – где поглубже.

      Я плыву вдоль крутых берегов. Я не один – со мной мой друг Игнат. Он пытается раззадорить меня: то и дело заплывает вперед. Он так легко плывет! Я уступаю ему: нет настроения. «Ну ты и лентяй», – сказал он, и окатил меня водяными брызгами. – Сделалось холодно.

      Игнат меня достал! Подождав, пока он отплывет подальше, я нырнул и поплыл к берегу. Еще немного… Теперь дыши, дыши!

      Сижу на берегу реки и слышу, как Игнат зовет, потом оскорбляет меня. Его голос затихает. На реку ложится туман. Река теряет форму и обесцвечивается.

      Глава 2. Видение

      Время подобно торговой палатке с бесконечно разнообразными открытками-представлениями о том, что было, есть и будет. Как ни странно, но то, что будет – это единственное, что осталось на линии времени для меня. Меня? Меня нет. Я обнулился. Или нет? Что-то мешает – в ноге, – торчит бугорком. Стекло! Рана уже затянулась. Когда? Не помню – не важно.

      Я помню лишь то, что был частью чего-то в самом деле важного, воспринимаемого мной и всеми теми, из чего это Что-то формируется, как совершенное. Я представлял собой деталь в большом механизме. Моя задача была – дополнять это Что-то. Как и всякая деталь, я мог сломаться, потому что в рамках целого несовершенен. И в какой-то момент я сломался…

      Я шел по скалистой дороге. Там по сторонам стояли безликие образы, почившие во времени. Я почти прошмыгнул мимо них, как они вдруг ожили и заговорили со мной голосами предков:

      – Мы жили ради тебя, неблагодарный!

      – Мне жаль! – сказал я, ожидая прощения.

      Но они, не говоря больше ни слова, вытянули руки вперед, отстраняясь. Потом они превратились в гусей-лебедей и улетели