Немой мир. Падшие и обреченные. Айрис Энджил

после той ужасной ночи. Вот такая расплата за помощь! Сейчас я сижу на кухне, гипнотизируя воду в любимой оранжевой кружке. Со стороны, наверное, неприятное зрелище: неестественное, напряжённые положение тела, на котором странными лохмотьями свисает серая, потрёпанная майка; подогнутые под себя ноги, сложенные в позе «лотоса» на стуле; поникшие плечи; руки, которые трясутся сами по себе; красные, опухшие глаза и нос; влажные щёки, по которым каждый час текли новые потоки слёз; достойным завершением стали сутулая спина и кружка-Мурка.

      – Ты всё ещё здесь? – пробасил он с конца кухни.

      Не отрывая взгляда от воды, киваю. Шарканье нарушает тишину, в которой я провела должно быть уже несколько часов или даже весь день – не знаю точно. Анаэль лёгким движением берёт стул и ставит его рядом со мной.

      – Кажется, когда я уходил, то просил тебя выспаться, – недовольным, но каким-то милосердным голосом обращается он ко мне. – Почему ты не в кровати?

      – Не хотела.

      Слабый тон поражает меня до глубины души. Это не мой голос… по крайней мере, я никогда таким не говорила до этого. Тёплая, чужая, на удивление уверенная рука накрывает мою трясущуюся ладонь, и от смены картинки перед глазами, я поднимаю голову и смотрю на Анаэля. А затем неожиданно даже для себя разражаюсь абсолютно неадекватным смехом.

      – Что? – непонимающе встряхивает головой он. – Чего ты смеёшься, женщина?

      – Ты выглядишь… – начала было я, но внезапно смех срывается на отчаянный короткий взвизг.

      Я замираю. Мир резко становится каким-то чужим. Он теряет все свои краски и оттенки, покрываясь мрачной пеленой…, наверное, я схожу с ума. Душа рвётся на множество кусочков, а потом отчаянно пытается срастись обратно, будто понимая, что совершает ошибку. Сначала меня окатывает, словно водой, отчаянье, потом его сменяет пугающее равнодушие, а затем все чувства вытесняет неистовая, сильнейшая ярость. Нет, я точно схожу с ума.

      – Дея, – ласковый голос прерывает внутренний спор и грубо отталкивает все эмоции на второй план. Я хотела и могла бы слушать этот звук вечность. Нежное прикосновение сильных пальцев к моему подбородку заставляет зрение вновь сфокусироваться.

      Мы всё ещё сидим на кухне. Тёплый и одновременно чужой свет придаёт всем предметам в комнате лёгкий жёлто-оранжевый оттенок. Я сижу на хрупком стуле, рядом со мной, прямо напротив возвышается рельефная фигура падшего ангела. Тень некого испуга омрачат его лицо, но в невероятных глазах можно заметить… облегчение?

      – Нельзя так делать, – проговаривают его нежные на вид, идеальные, пухлые губы. – Ты должна бороться с этим.

      – С чем? – онемевши бормочу я, с трудом выговаривая столь простые слова.

      Анаэль едва слышно усмехается, очевидно веселясь из-за моего незнания. Готова поклясться, если бы я не была в таком ужасном состоянии, граничившим с сумасшествием, то стала бы свидетелем рождения новой остроумно-колкой фразы в свой адрес.

      – Дея, – серьёзный тон явно находится в полной дисгармонии с озорными