Немой мир. Падшие и обреченные. Айрис Энджил

прощения, я не хотел мешать, – произносит он, но при этом в его тоне не слышно ни капли сожаления.

      Падший проходит до тумбочки и наливает стакан воды. Сделав пару шумных глотков, он усмехается.

      – Ты можешь не смотреть на меня так? Чувствую себя антилопой на водопое, за которой в кустах наблюдет хищник.

      Действительно, я сижу, не сводя с него глаз. Мой рот слегка приоткрывается от удивления, и я уже не прижимаю к себе сестрёнку так крепко.

      – Ты уже можешь ходить? – ошеломлённо произношу я.

      – А ты уже списала меня, да?

      – Нет, но ты выглядел паршиво во время нашей последней беседы.

      Даже в такой кромешной темноте, рассеваемой лишь тусклым светом свечи, я вижу, как сверкают огненные глаза.

      – Кто тут выглядит паршиво, ещё разобраться надо, – его губы искажаются в едкой ухмылке, а лицо приобретает выражение «крутого парня». – Я быстро восстанавливаюсь, в отличии от тебя.

      Моё тело мгновенно реагирует на смесь издевательства с оскорблением напряжением всех мышц. Я стискиваю зубы от неприязни, но выдавливаю из себя улыбку, когда поворачиваюсь к сестре.

      – Иди в коридор, Аври. Там для тебя есть маленький подарок в плюшевой сумке, – с искренней добротой и любовью говорю я.

      Маленькая девочка тут же оживляется и с радостным, предвкушающим криком выбегает из кухни. Мой настрой тут же меняется, когда я вновь смотрю на демона. Я уже открыла рот, чтобы попросить его пройти в спальню для разговора, но Анаэль будто прочитав мои мысли, внезапно ставит стакан с недопитой водой рядом с чайником и молча отправляется в комнату. Я следую за ним.

      – Аври? – наклонив голову в бок, спрашивает он, встав у кровати и дождавшись, когда я закрою дверь.

      – Да, а что?

      – Её так и зовут?

      – Да, – вновь повторяю я. – Какие-то проблемы? У демонов аллергия на это имя?

      Анаэль морщится и выглядит слегка сбитым с толку.

      – Не оскорбляй меня, я не демон, забыла?

      Он внимательно смотрит в мои глаза, будто изучая каждый оттенок радужки, а затем раздражённо смыкает веки и нервно проводит рукой по волосам.

      «Один – ноль, пернатый!» – восторженно думаю я, мысленно представляя, как скачу по комнате от радости. Внешне же я, конечно же, остаюсь спокойна.

      – Нет у меня аллергии, но это странно… – наконец говорит он, и его лицо напрягается. – Забудь, – заключает он, сопровождая это обречённым взмахом руки.

      Нет, мне определённо не нравится этот разговор. Он должен выложить мне правду, или я достану сама её из него, пусть даже прибегнув к старым, мучительным пыткам с отрезанием конечностей, или как там ещё пытали во времена Средневековья.

      – Что не так с её именем? – мой голос наливается сталью и становится осязаемо твёрдым.

      В спальне снова нависает тишина. Вот почему он имеет привычку превращать и без того напряжённые моменты в тяжелейшие вечера