Охотники за пламенем. Хафса Файзал

мимо ликующих людей, обходил стороной барханных котят и детей, ищущих объедки.

      Наконец Насир добрался до шатров.

      Те немногие, куда он заглядывал, оказались пусты. Внутри располагались традиционные места с подушками для частных переговоров или личных мероприятий. Но вдруг Насир заметил оставленный мальчиком красный платок. Он лежал на камне возле седьмого шатра.

      Рука потянулась к сабле.

      Насир не знал свою жертву. Человек мог быть молодым или же стоять на пороге естественной смерти. У него могли быть дети, которым предстоит смотреть в безжизненные глаза и взывать к душе, что никогда не вернётся.

      У жертвы есть имя.

      И оно нацарапано на спрятанном в карман клочке папируса.

      Насир скользнул в шатёр. Бежевые стены придавали внутреннему убранству мрачный вид затерянной пещеры. В свете, струящемся сквозь прорехи в ткани, вихрилась пыль. На грязном от песка ковре всюду валялись свитки и книги, а над ними, склонившись и что-то выписывая при свете фонаря, сидел седовласый мужчина.

      Гам и возгласы толпы усиливались. Скачки начались, перекликаясь с кряхтением верблюдов и криками детей.

      Мужчина тёр бороду, бормоча что-то под нос.

      Насир нередко задавался вопросом, почему он вдруг перестал сожалеть о людях, на убийство которых его посылали. В какой-то момент сердце прекратило воспринимать всю чудовищность деяний, и даже тьма, омывающая земли Аравии, не имела к тому причастия. Таков был выбор Насира.

      Он сам очернял своё сердце.

      Наблюдая за спокойным поведением мужчины, Насир решил убить его, не поднимая шума. Однако заметил на свитках тексты, написанные на древнем сафаитском языке. Среди них был даже рассказ об умершем Ночном Льве, человеке смешанных кровей, который в надежде на трон Аравии устроил кровавую резню.

      Историк. Мужчина, сидящий перед Насиром, был всего лишь историком. И за это его ждала погибель?

      Насир глубже погрузил ногу в хрустящий песок.

      – Ах, вот и ты. Долго же ты искал меня. – Историк поднял глаза.

      В груди Насира вспыхнуло раздражение. Редко когда жертва вступала в разговоры, даже не пытаясь сопротивляться.

      – Я не охотник. Я убиваю по приказу.

      Мужчина улыбнулся:

      – Правильно, хашашин. Но стоит одной голове упасть с плеч, остальное – вопрос времени. Ты уничтожил халифа, и с тех пор, будучи его советником, я ждал твоего появления.

      Глаза мужчины преисполнились теплом, и Насир вдруг осознал, что добрый взгляд предназначается ему. Он был как благодарность слуги на крыше, только в сто раз хуже.

      Никто не должен проявлять доброту к своему убийце.

      – Овайс Хит, – едва слышно промолвил Насир. Имя, которое покоилось в кармане.

      Голос старика будто намекал на принятие финала, отчего горькая ненависть вонзила клыки в сердце Насира.

      Овайс был здесь ради детей, которых пытался освободить. К сожалению, он вынашивал и другие планы. Те, которые не имели ничего общего с покойным халифом. Любопытство вспыхнуло в душе Насира,