Прости грехи наши… Книга первая. Елена Дмитриевна Фетисова

и торопливо протерла их.

      Анна глухо зарыдала, бесконечно повторяя:

      – Все кончено, все кончено…

      – Успокойтесь, голубушка, – погладила Зинаида Прокопьевна ее по голове, – Я уверена, ваш муж все поймет. Не растрачивайте понапрасну силы, они вам еще пригодятся для малыша, коль вы уже приняли такое решение. А я, со своей стороны, обещаю поговорить с вашим строгим супругом и все объяснить ему. В конце концов, вашей-то вины здесь нет.…

      Анна подняла красное от слез лицо на врача.

      – Никто не сможет ему объяснить, понимаете, никто…, – слезы душили ей горло. Она еще раз глянула на Зинаиду Прокопьевну и горько простонала, – Нет, вы ничего не понимаете…, – голова Анны безвольно упала вниз. У нее больше не осталось сил сопротивляться злосчастной судьбе.

      Не имея других убеждений, врач опустилась рядом с ней на колени.

      – Миленькая, голубушка, моя, – взяла она ее мокрое лицо в свои морщинистые ладони, – Но поймите, иначе не получится…

      Анна все-таки подняла заплаканные глаза на врачиху. Она увидела перед собой обыкновенную женщину, уставшую и замученную, с не легким прошлым, которое нельзя было забыть и невозможно помнить. На мгновение ей показалось, что это она сама спустя годы…

      Василий пришел позже обычного. Вчера Анна показалась ему какой-то странной. Она не улыбнулась ни разу и избегала взгляда, будто скрывала что-то… Обильно сочившееся солнце с небес, торжествуя пришествие долгожданной весны, било своими яркими лучами в окна и он не мог, как следует разглядеть лица жены, но внутреннее предчувствие подсказывало: глаза ее были полны слез.

      Сегодня, он опоздал. Василий устал от городской жизни, постоянной спешки, иногда совсем не оправданной, разговоров о погоде и еще больше – родственников Анны. Этот маленький городишко, неумело подражавший промышленным и культурным центрам, начинал все сильнее раздражал его, будто какая-то скрытая опасность поджидала здесь мужчину, и ему хотелось поскорее забрать жену с ребенком и уехать в свое село, живущее совсем другой жизнью – тихой и размеренной и, наверное, более естественной.

      – Ты к Крушининой, милок?

      Василий вздрогнул и обернулся на дверь, в которую столько раз пытался напрасно войти.

      Маленькое личико старушки по всей вероятности было обращено к нему.

      – Да, – настороженно ответил мужчина.

      – Поди-ка сюда, – ласково позвала старуха, будто баба-яга, готовящая ловушку для своей новой жертвы.

      – Что случилось? – сдвинул густые и, казалось совсем неуместно рыжие брови Василий.

      – Докторша, милый, с тобой переговорить хочет. Обожди ее маленько, вот, тут, – и показала на распахнутую дверь.

      – Что произошло? Что-нибудь с женой? – перепугался Васька.

      – Я человек маленький, – жалобно простонала бабка, – Откуда мне знать, сынок. Сейчас, доктор, Зинаида Прокопьевна, придет и все расскажет по порядку.

      – Тогда, я лучше здесь постою на улице, – отказался от приглашения Васька.

      – Как, знаешь, сынок, –