Антитела. Кирилл Куталов

смотрит на цифры, как будто это их нужно внести в презентацию для начальства, и в его голове сам собой, по привычке, наработанной годами, строится график, хоть сейчас бери и делай Ctrl + C – Ctrl + V. Этот график поднимается вверх по траектории баллистической ракеты: ещё десять дней назад красная цифра увеличивалась медленно, но за прошлую неделю рост ускорился.

      Лишнев делит экран на две части. Слева по-прежнему открыт сайт с красной цифрой, а справа он запускает свою главную таблицу, куда подтягивается вся информация по билетам, перелётам, туристическим группам, броням отелей – весь бизнес «Антидота».

      Таблицу эту Лишнев делал сам: прописывал связи, вводил формулы. Он знает её наизусть, может не глядя назвать столбец и ряд, куда смотреть, чтобы найти данные за последние три года, а если нужно, то и раньше. Может нарисовать диаграмму, как шли дела в зависимости от сезона, погоды и курса валют. Может спрогнозировать, как пойдут дела в ближайшем будущем, недели через две, и – с меньшей точностью – в будущем более отдалённом. Каждый день бизнес-аналитик Лишнев следит за цифрами в этой таблице, уточняет значения, проверяет формулы, копирует данные в отчёты и раз в неделю отправляет отчёты Серёже.

      Страны, в которых он никогда не бывал, ночные рейсы, пересадки в незнакомых аэропортах, слепящий белый камень приморских набережных, выставки современного искусства, мировые театральные премьеры, секретные бары, свингер-клубы, опиумные притоны – жизнь, которую проживали клиенты «Антидота», просеивается сквозь сито экселя, а Лишневу от неё остаются только цифры, блестящий золотой песок на дне.

      Он смотрит на них и видит, как его таблица пустеет.

      Обезличенные данные, похожие на людей в одинаковых масках, отползают в верхние регистры. Там, под рамкой экрана, находится прошлое, где следом за цифрами исчезает и жизнь, сделанная из автоматических объявлений в залах ожидания, гула багажных лент в залах прилёта, перестука печатей в зоне пограничного контроля, запахов бензина и шин на стоянке такси.

      Эта жизнь останавливается, стихает, замолкает.

      На смену ей ползут снизу вверх пустые ячейки – и у Лишнева нет новых цифр, которыми он мог бы их заполнить.

      Неделю назад страны, которые первыми попали под смертельную волну, начали закрывать границы.

      Самолёты не летают. Туристы больше не бегут между терминалами на стыковках. Нечего заносить в эксель, нечего анализировать, неоткуда брать больше и некуда кидать дальше: цифры перестают течь.

      Мир останавливается и пустеет на глазах.

      Только красная цифра на чёрном фоне растёт, как будто хочет заполнить собой эту пустоту.

      Лишнев читает в новостях: «В метрополии от вируса скончался первый инфицированный». В больнице на Юго-Западе. Женщина семидесяти лет, кроме вируса у неё были диабет и гипертония. В комментариях пишут: она бы и так умерла, что вы паникуете. В комментариях пишут: это сезонное, это просто ОРВИ. Это от курения. Это от сухого воздуха, от весны, от пыления берёзы.

      Лишнев поднимает голову