Дни, полные любви и смерти. Лучшее. Р. А. Лафферти

веселой, чтобы людям хотелось снова к ней зайти.

      – А что в том домике у железной дороги?

      – Сегодня моя сестра-кузина открыла там салон. Отращивает лысым волосы. Любого цвета. Я ей говорила, что она спятила. Пустое дело. Будь им нужны волосы, стали бы люди ходить лысыми?

      – Она и вправду может отращивать волосы? – спросил Слик.

      – А как же! Вы сами не можете, что ли?

      В квартале стояли еще три-четыре обшарпанных лавчонки, которых Арт и Джим не заметили, когда входили в «Клуб хладнокровных».

      – По-моему, этой развалюшки тут раньше не было, – сказал Бумер человеку, стоявшему у последнего из домов.

      – А я ее только что сделал, – ответил тот.

      Старые доски, ржавые гвозди… Он ее только что сделал!

      – А почему вы… э… не построили дом поприличнее, раз уж взялись за это? – спросил Слик.

      – Меньше подозрений. Если вдруг появляется старый дом, на него никто и не смотрит. Мы здесь люди новые и пока что хотим осмотреться, не привлекая особого внимания. Вот я и думаю, что бы мне сделать. Как вы считаете, найдут здесь сбыт отличные автомобили, долларов по сто за штуку? Хотя, пожалуй, при их изготовлении придется считаться с местными религиозными традициями.

      – То есть? – спросил Слик.

      – Культ предков. Хотя все уже отлично работает на естественной энергии, у машины должны быть пережитки прошлого, бензобак и дизель. Ну что ж, я их встрою. Подождите, сделаю вам машину за три минуты.

      – Машина у меня уже есть, – сказал Слик. – Пошли, Джим.

      Арт с Джимом повернули назад.

      – А я все гадал: что творится в этом квартале, куда никто никогда не заглядывает? – сказал Слик. – Уйма в нашем городе занятных местечек, стоит только поискать.

      – В тех лачугах, что стояли здесь раньше, тоже жило несколько странных парней, – сказал Бумер. – Я кое-кого встречал в «Красном петухе». Один умел кулдыкать индюком. Другой мог вращать глазами одновременно – правым по часовой стрелке, левым против. А работали на маслозаводе, сгребали пустые хлопковые коробочки, пока он не сгорел.

      Приятели поравнялись с хижиной стенографистки.

      – Эй, милая, а если серьезно, как это ты печатаешь без пишущей машинки? – спросил Слик.

      – На машинке слишком небыстро.

      – Я спросил не «почему», а «как»?

      – Поняла. Но до чего ловко я увертываюсь от твоих вопросов! Пожалуй, выращу-ка к завтрашнему утру у себя перед конторой дуб, чтобы давал тень. Люди добрые, у вас в кармане желудя не найдется?

      – Н-нет. А как же ты все-таки печатаешь?

      – Дай слово, что никому не скажешь.

      – Даю.

      – Я печатаю языком, – сказала девушка.

      Арт и Джим не торопясь пошли дальше.

      – А чем ты делаешь второй экземпляр? – крикнул вдруг Джим Бумер.

      – Вторым языком, – ответила девушка.