Ревущая Тьма. Кристофер Руоккио

интерпретироваться разными существами. Наша логика, наш рассудок и, прежде всего, наша мораль, что зиждется на Несотворенных божествах древности, – имеют мало общего с существами, зародившимися не на Земле. Таким образом, мне легко понять и принять, уважать и любить всякого человека, будь он джаддианцем или тавросианцем, смуглым или бледнокожим, мужчиной, женщиной или андрогином. Но нечеловека? Нет. Они не подвластны нашему пониманию, нашей вере и доверию. Фанатизм Бассандера был оправдан.

      К сожалению, тогда я этого не знал. И мне, как и многим другим, пришлось из-за этого страдать. Планеты и люди все равно погибли.

      – Они люди! – повторил я с нажимом. – Они разговаривают, мыслят. Им известно понятие чести. Нельзя отрицать их…

      – Что? – перебил Бассандер. – Человечность? Они не люди.

      Читатель, я видел такое, что вам и не снилось. То, что творили сьельсины. Видел, как готовили и подавали к столу детей – человеческих и сьельсинских. Видел рабов, которых уродовали ради так называемого искусства, любовников, которые калечили друг друга, чтобы отметить свою привязанность, видел Черное Пиршество в честь коронации их темного властелина. Для нас это чудовищно, а для них – обыденно, словно вечер в опере. Дело не в том, что они по природе злы, – хотя и это правда. Дело в том, что они – не мы.

      Невежественный, отчаявшийся, я повернулся к Отавии. К Айлекс и Гринло.

      К Джинан.

      – Мы уже столько прошли, – сказал я, взяв Джинан за руку. – Капитан, вы говорили, что вам нужно время на принятие решения. Это время истекло.

      – Это недемократично! – воскликнул Бассандер, хотя в некотором смысле было демократичнее некуда. Отавия служила по контракту и, как все федераты, могла разорвать его и уйти. Джинан подчинялась своим сатрапу и князю. Нас держало вместе взаимоуважение и общая цель. Если нам было суждено расстаться, я все равно должен был продолжить миссию. Свою миссию. Обещания, данные в темных казематах Капеллы, эхом звучали в моих ушах.

      – Я поклялся вернуть их домой, – сказал я, глядя в лицо Джинан, не обращая внимания на Бассандера.

      Мои пальцы стиснули ее руку. Мне хотелось понимания. Поддержки. Джаддианка сжала губы так, что они побелели, ее взгляд прыгал от меня по сторонам и обратно.

      – Джинан, мы можем изменить ход войны, – уговаривал я ее. – Мы совсем близко. От станции «Март» один шаг до Воргоссоса. Мы найдем сьельсинов.

      Мы находились на распутье. Если бы я, подобно некоторым чудовищам, был способен видеть голые очертания будущего, я бы свернул. На пути Бассандера был долгий холокост. Крестовый поход. Война. Новые и новые битвы. Смерть от огня и меча. Сколько веков мы уже сражались? На скольких планетах? Сколько из них превратились в тлеющие угольки? Сколько миллиардов человек погибло? Ради чего? Из чьих тел сложат костер, возвещающий конец времен? Война есть хаос, и между нами и сьельсинами, пусть я тогда этого и не понимал, не может быть мира. В конце пути Бассандера высился могильный курган, но я не знал, наш или их.

      Я так