Межлуние. Леонид Воронар

вздохнула и с обреченным видом следила, как он выбирает украшение. Она не доверяла ему и только изобразила покорность, позволив застегнуть на своей шее золоченую цепочку.

      – Подыграй мне, – прошептал он.

      – Мучас грасиас, – она склонила голову и кокетливо улыбнулась, мысленно давая ему пощечину.

      Аэрин обратила внимание, что даже в воображении она двигалась как-то замедленно, будто устала от бесконечной борьбы. Все ее проблемы с сегодняшнего утра словно отдалились и потеряли четкую форму, уменьшившись до незначительных, не имеющих влияния мелочей.

      Прошло не менее четверти часа, прежде чем граф обратился к матери:

      – Может быть, остановимся на пару минут?

      Элизабет скользнула по нему оценивающим взглядом: у Маргада был болезненный вид. Да и сами леди выглядели усталыми.

      – Тебе плохо? – выдержав паузу, спросила Аэрин, надеясь, что вопрос не казался наигранным.

      Элизабет обернулась к ней, и дава выдержала укол холодного, высокомерного презрения, быстро сменившегося вдумчивым одобрением.

      – Идите дальше, а я немного… постою. Эта жара меня убивает.

      И, отойдя в тень, идальго прислонился к стене дома.

      – Не опаздывай. Мы будем ждать у Сантас-Пуэртас.

      – Да, хорошо… – молодой человек рассеянно кивнул.

      Леди отдалились от них прогулочным шагом, и они смогли объясниться.

      – Спасибо за заботу и забери свои деньги обратно, – без тени любезности заявила дава, возвращая молитвенник.

      Не выдержав пристального взгляда, девушка натянула платок, покрывающий голову, на брови.

      – Они для тебя! Возьми! Я скажу, что ты…

      – …Ушла в монастырь? – перебила Аэрин, театрально закатив глаза.

      В этой настойчивости девушка заподозрила проверку ее желания покинуть их гостеприимную семью.

      – Почему бы и нет? – Маргад пожал плечами и поплелся по улице.

      – Мне нравятся брюки и длинные волосы, – бросила она, рассматривая его спину.

      «А если серьезно, что мне мешает уйти?» – Аэрин сосредоточилась на воспоминаниях о Мелиссе, пытаясь напомнить себе, где она сейчас должна находиться, и с неприятным удивлением не смогла найти прежней привязанности. Будто порванный канат, родственная связь утонула в набежавшей волне. Аэрин вытянула на берег растрепанный конец мокрой пеньки, обвитый водорослями, олицетворявший ее безответственность, из-за которой в конечном счете она потеряла сестру. Тихий шепот здравого смысла, напоминавший о том, что время, необходимое для поисков унесенной ветром лодки, было упущено, не мог защитить от резкого и обжигающего, как удар хлыста, осознания собственной никчемности. Аэрин никогда не простит себе временную слабость и рано или поздно вернется на берег в надежде найти утерянное. Пусть не сейчас. Позже, когда найдет в себе силы и мир будет к ней благосклоннее.

      – Только я во всем виновата, – пойдя следом, прошептала