Стихотворения. «И вновь я в этот день осенний напрасно помню о тебе…». Владислав Александрович Белозор

странно, туго

      я пишу к тебе,

      хоть почти как друг для друга

      были мы в толпе.

      Обо мне случайно где-то

      вспомнишь ты едва —

      вряд ли в мире мной задета

      чья-то голова.

      Но храню как можно шире,

      словно оберег,

      над собой в прохладном мире

      тёплый, чистый смех,

      чтобы память не смущала

      и чтоб не врала,

      будто жизни было мало,

      будто жизнь мала.

      Может быть, ещё случится

      в жизненных полях

      встретить памятные лица,

      успокоить шаг.

      Жизни яркой и нестарой

      обсуждая путь,

      помянуть меня хоть парой

      слов ты не забудь.

      Ты скажи, смеясь со всеми,

      что я всё такой

      не имеющий проблемы,

      странный и смешной,

      что не знаю и поныне,

      сидя взаперти,

      я о жизненной картине

      ничего почти.

      Но о том, что я когда-то

      выдавал тебе

      в правде, сумраком объятой,

      о своей судьбе,

      не скажи тогда. Не надо

      память их смущать —

      с миром вечного разлада

      слухом не понять.

      Я на жизнь глядел с боязнью,

      как издалека,

      и носил, как перед казнью,

      маску чудака.

      Помяни меня без спеха,

      чтоб ещё хоть раз,

      вместо жизненного смеха,

      смех бы шёл от вас.

      Свидетельство

      Сквозь толщину стекла мирского

      мне жизнь была видна

      и я пытался снова, снова

      узнать, чем есть она?

      Но, резким блеском обдавая

      сквозь мутный слой стекла,

      мне жизнь, как точно сила злая,

      увидеть не дала.

      А всё, что красочно и мило

      за гранью видел я,

      то подлым ядом лишь травило

      в тумане бытия.

      Хотел умом я простодушным,

      какой мне жизнью дан,

      постичь в тумане жизни душном

      сей жизненный обман.

      Всегда забыться можно было

      в себе и в мелочах,

      но с вечной, злой, насущной силой

      был смутным каждый шаг.

      И миру дикого кривлянья

      я, словно как назло,

      придумал мир без подражанья,

      где вольно и светло.

      И этот мир мне кровлей близкой

      служил, как будто сон,

      а мир действительности склизкой

      тогда мне был смешон.

      И коль увижу я однажды,

      что стёкол вроде нет,

      и что способен я, как каждый,

      смотреть на этот свет,

      тогда пред мной, шумя грозою,

      восстанет, молчалив,

      тот свет, где жил я сам с собою

      все чувства заглушив,

      тогда уж станут стёкла злые,

      стянув скупую гладь,

      как тени жизни роковые

      в уме моём стоять.

      Пусть будет мир мой, будто тучей,

      являть себя уму

      и против жизни злой