Домик могильщика на улице Сен-Венсан, или Парижский шоколад бывает горьким. Глеб Карпинский

в заду крокодила.

      Базиль все еще провожал убегавшего убийственном взглядом.

      – Может, он из банды Брюно? – предположил Миньо, продолжив неторопливо бег. – Слышал, что твой хозяин набирает новую команду…

      – У меня нет хозяина! И мне плевать на Брюно! Сколько раз я тебе говорил… – кипятился Базиль. – А этого шустрого кирпич догонит.

      – Правильно. Такое спускать нельзя. Сегодня он плюнул в тебя, завтра трахает твою жену. Как кстати Камилла?

      – Пригласила на карнавальную самбу, – нехотя ответил Базиль. Он вообще не любил трепаться о своей бывшей.

      – Тебя?

      – А что такого? В конце концов, мы теперь просто друзья.

      – Ну-ну, друзья, – съязвил Миньо, усмехнувшись – Дать вам, ребята, дать волю, и Вы вцепитесь друг в друга, как кошка с собакой.

      – Не заводись. Тебе то что? – и Базиль резко вырвался вперед по аллее так, что Миньо, чтобы его догнать, пришлось из-за всех сил срезать по газону. Было смешно наблюдать, как лысый толстячок работает локтями, точно игрушечный паровозик дышлами.

      – О Боже! – вдруг завопил он, начиная как будто прихрамывать.

      Базиль остановился. Как всегда почесал подбородок.

      – Ну что опять?

      Так и есть. Миньо вляпался своей белой кроссовкой в собачье дерьмо. Но чего удивляться? Миньо всегда такой – вечно куда-нибудь да вляпывается.

      – Ты всегда вспоминаешь Бога, когда вляпался?

      – Опять ты со своими нравоучениями! – теперь вскипел и Миньо, отчаянно пытаясь обтереть о траву свою запачканную обувь. – Лучше иди на карнавальную самбу.

      – Я не пойду.

      – Почему? Ведь она тебя пригласила. Заметь: меня нет! А зря! – и Миньо попробовал сыграть бедрами какое-то подобие латиноамериканского танца. – Я бы с удовольствием развеялся. У Камиллы всегда были отличные подружки. Карнавальная самба. Ммм. Не представляю, что это такое…

      – Обычная тусовка в масках. Сейчас по всему Парижу карнавальная самба, никуда ходить не надо.

      Они пробежали еще немного, Миньо стал заметно сдавать и хватался за печень с охами и ахами. На него было жалко смотреть. Даже ветровка взмокла на спине. Того гляди и свалится где-то и свернется калачиком. Но Базиль не щадил приятеля и придал зачетный импульс на первом же лестничном подъеме. Что поделаешь. Все лестницы для него всегда ассоциируется с Монмартром. Вот и знакомые места. Стоит поднажать, чтобы не выглядеть в глазах соседей полудохлой клячей. Пусть знают, что Медвежонок еще в форме. Он даже гордо выпрямился, поворачивая на довольно живописную улочку Шевалье де ля Барр.

      – Ну, все, я тебя вывел, дальше сам, – встал на дыбы Миньо где-то далеко позади.

      От усталости он даже вперся плешью о первую попавшуюся стену. Его тяжелое дыхание под маской в цветочек можно было легко перепутать с предсмертными хрипами.

      – Дурак, сними забрало. Сдохнешь! – оглянулся Базиль, преодолевая новые ступеньки. – Даже негры бегают