Соучастники. Даяна Р. Шеман

я жалел себя от того, что не могу искренне ее хотеть.

      – Вы в Москве живете?

      – Да, – ответил я.

      – На Конюшенном?

      – Нет. А что?

      – Алиса Валентиновна сказала: вы поэт. А поэтов нынче селят на Конюшенном. Я вчера посмотрела на вас в «Вымысле». У вас интересные стихи, знаете?

      – Спасибо.

      – А дача поэтическая у вас есть?

      – Нет, нет.

      – Не успели дать или не положено?

      – Не успели. Но какое мне… а-а-а, пусть. Не знаете, что стряслось с Алисой Валентиновной? Она встала? Или еще спит? Сумерки…

      – Алиса Валентиновна? – с удивлением спросила она. – А вы не знаете, что она в одиннадцать часов уехала?

      – К-как – уехала?

      – Она торопилась, боялась опоздать на поезд. Ее ждут во Франции.

      Я решительно ее не понимал. Сначала я порывисто встал. Потом сел, застыдившись первого впечатления. Новость о тебе меня ошеломила. Правильность тобою сделанного была столь неправильна с моей точки зрения, что, казалось, я на минуту отупел.

      – Марк Анатольевич… – позвала меня Валерия. – Вы на меня не обижайтесь, хорошо?

      – Но что?

      – Ваши… отношения… поймите, пожалуйста, Алису Валентиновну. Ее ждут.

      – Я должен… с ней поговорить.

      – Но с ней нельзя… нельзя поговорить! – в страхе крикнула мне она.

      А я уже бежал к твоей комнате. Ее оставили незапертой. Я вбежал в обыденность; в ней ничто о тебе не напоминало. Я желал найти от тебя счастливый знак: записку ли, фантик от конфеты, носовой платок, хотя бы волос. Но комната была отвратительно стерильна. Лучше бы я нашел стены в твоей крови, а тебя – с разрушенной выстрелом головой. Впервые я столь испугался обычности, естественности нашей жизни.

      В экзистенциальном ужасе я ушел к своей кровати и просто упал на нее.

      – Я считаю, она поступила правильно. – Валерия пришла, чтобы меня «утешить». – Ничего из вашего объяснения бы не вышло.

      – Она из Парижа собиралась ехать?

      – Да, с женихом.

      – Куда? На чем?

      – Не знаю.

      – Врать нехорошо, – перебил я.

      – На Восточном экспрессе, если вам интересно, – ответила Валерия. – Вы больны. Вы… не можете… навязаться женщине, которая не любит.

      – А что мешало мне об этом сказать? – разозлился я.

      – Нежелание причинять вам боль, – отрезала она. – Впрочем… поступайте, как хотите. Мне какое дело?.. Вы собирались в Познань, если я не ошибаюсь.

      – В Познань я не поеду.

      – А потащитесь в Париж?

      – Скажите, легко достать ваших бабочек?

      – С ума сошли? – возмутилась она. – Их дарят по взаимному согласию! Если вы предлагаете любовь, но не уверены во взаимности, бабочек воспримут, как первый шаг к домогательствам, а то и похуже. В вашем случае дарить нужно стрекозу.

      – Тоже старый обычай?

      – Нет-нет, – с забавной улыбкой ответила Валерия. – Как вы мало знаете о нашей жизни, Марк Анатольевич! Счастье ваше, что вы выбрались