Совет Аррата Безымянный странник. Джон Персиваль

этой фразы, конечно. И вот, мы гнали ночью по трассе почти 120 км/ч, машина ревела, из-за чего я и проснулся. Мария ехала крайне агрессивно, а слезы то и дело падали на ее юбку. Она плакала. Впервые за все время я видел ее слабой беззащитной девушкой, а не тем, кем она мне казалась все это время. Я быстро пришел в себя после сна и стал вопрошающе на нее смотреть, боясь спросить, а она: «Ты не должен был увидеть меня такой слабой!»

      И вот тут ее пробило. Она со всей силы дала по тормозам, и машина с диким свистом и скрипом остановилась. Мария припарковалась на обочине около дорожного знака, где было написано «трасса 25», и начала сильно и беспрестанно реветь. Плакала она почти целый час, после чего успокоилась и робко, испытывая дикое стеснение, сказала: «Почему, когда я веду себя, как должно вести себя девушке, одеваюсь правильно, крашусь, слежу за собой, улыбаюсь и припеваю, когда делаю всю женскую работу по дому, мужики просто вытирают об меня ноги, поливают грязью, воспринимают меня всего лишь как детородный орган? Я ведь вовсе не чья-то вещь, я живой человек, у меня тоже есть чувство гордости, и я, в конце концов, личность».

      Мы выкурили с ней по сигарете, и она продолжила свой рассказ:

      «Когда я родилась, мой отец был недоволен моей матерью, потому что она родила ему дочку, а не сына. Но это не остановило моего фанатично настроенного отца, решившего эту проблему по-своему. Он стал воспитывать меня как мальчика, а мать не могла и слова против этого сказать. Мой отец работал в полиции и был суровым и жестоким человеком. Он всегда подстригал меня под мальчика, учил драться и стрелять, а то время, что я проводила в участке, дало возможность изучить весь тот богатый лексикон, которым обладают задержанные и офицеры полиции. Парни в моем городе не смотрели на меня, хотя я привлекала извращенцев, творивших невиданный ужас в постели. Мой молодой человек бил меня, относился как к вещи, насиловал, а отцу было все равно. Он считал, что так и положено жить женщине и мужчине вместе. И вот настал день, когда мое терпение закончилось и я возродилась в новом свете даже для себя самой. Забрав все деньги у отца и взяв его револьвер, я прострелила ему ногу, плюнула в лицо и послала на ***. Но дальше было куда веселее. Держа на мушке своего парня-насильника, я прогнала его полностью голым по улицам, чтобы весь город увидел, какое он ничтожество. Мой любимый одолжил мне эту машину, которую я перекрасила в розовый цвет».

      – Почему ее не разыскивали? Она все-таки совершила преступление.

      – Не думаю, сэр, что это было кому-то на руку, ведь в том городке все знали об ужасе, в каком она жила. Опасно было ворошить прошлое, ведь тогда Мария бы полностью уничтожила своего отца и всех тех, кто вытер об нее ноги.

      – Чем же все это закончилось? Где она сейчас?

      – До самого утра я тогда ее успокаивал. Она впервые вела себя как девушка, была собой. Ей не приходилось казаться сильной или грубой, чтобы ее ценили, она могла побыть слабой. В то утро она сказала мне: «Вот я сижу и плачу, а ты даже не пытаешься меня унизить,