Остров спокойствия. Нора Робертс

все повторял ей, что мама будет в порядке, скоро выйдет, и они поедут домой.

      Но Симона не поедет, и никто ее не заставит.

      Тиш умерла, Ми – на операции. Никто не заставит ее уйти.

      Она держала банку колы обеими руками, чтобы отец снова не взял ее за руку. Не надо, чтобы кто-нибудь держал ее за руку. Или обнимал. Не сейчас.

      Может, когда-нибудь.

      А пока ей просто нужно ждать на жестком пластиковом стуле.

      Вышел доктор, и отец вскочил на ноги.

      «Папа такой высокий, – смутно подумала Симона, – такой высокий и красивый». Он был в костюме и галстуке – вернулся домой после делового ужина, включил новости. Сразу выбежал и помчался в торговый центр.

      Доктор объяснял ее отцу: легкое сотрясение мозга, несколько швов.

      Когда вышла мама, Симона поднялась. До этого момента она не понимала, как боится, что с ее мамой на самом деле не все в порядке.

      С ее мамой могло случиться, как с Ми, или еще хуже, как с Тиш.

      Мама вышла в комнату ожидания. Несколько пластырей на ее лице, но она больше не выглядела бледной, такой бледной, как раньше. Такими бледными Симона представляла мертвецов.

      Натали вскочила, обняла мать.

      – Ты моя храбрая девочка, – пробормотала Тюлип. – Мои храбрые девочки, – сказала она, протянув руку Симоне.

      И теперь Симона хотела ощутить прикосновение, хотела, чтобы ее брали за руку и обнимали.

      Она обняла мать и Натали.

      – У меня все хорошо, только шишка на голове. Уорд, давай отвезем девочек домой.

      Симона услышала в голосе матери слезы и на секунду прижалась к ней крепче. И закрыла глаза, когда отец обнял их всех.

      – Я схожу за машиной.

      Симона отстранилась.

      – Я не поеду. Я пока не еду домой.

      – Дорогая…

      Симона яростно затрясла головой и отступила на шаг. От маминого усталого лица с порезами и пластырем.

      – Я не поеду. Ми… ее оперируют.

      – Дорогая, – снова попыталась Тюлип, – ты здесь ничего не можешь сделать, и…

      – Я могу здесь быть.

      – Нат, ты помнишь, где мы припарковали машину?

      – Да, папа, но…

      – Отведи маму. – Он передал Натали ключ. – Вы идите, садитесь в машину и дайте нам с Симоной минутку.

      – Уорд, девочки должны быть дома. Им не нужно здесь находиться.

      – Идите в машину, – повторил папа, даже когда Симона снова села. Он прижал губы к щеке жены, что-то пробормотал, затем сел рядом с Симоной. – Я знаю, что ты напугана. Мы все напуганы.

      – Ты не был там.

      – Да.

      Она слышала страдание в его голосе.

      – Симона, я ужасно сожалею о Тиш. Ужасно сожалею о Ми. Я обещаю тебе, что мы справимся о Ми из дома, и я привезу тебя к ней завтра, чтобы повидаться. Но твоей маме нужно домой, и Натали тоже.

      – Вези их домой.

      – Я не могу оставить тебя здесь.

      – Я должна остаться. Я их покинула. Я их покинула.

      Папа притянул ее к себе. Симона сопротивлялась, пыталась вырваться, но он был сильнее и держал ее, пока она не сдалась.

      – Я ужасно сожалею