Девушка А. Эбигейл Дин

в них!

      («Весь свет вселенной собрался в них!» – превосходная фраза, не так ли? Хоть я и отрицаю это, но одно время – в детстве – она сильно впечатляла меня.)

      – Ну а вы, – спросила Мать, – всегда проводите субботние вечера вот так?

      – Нет. Иногда. Мне, знаете ли, нравится всякая техника. И вообще, мне нравится помогать.

      Мать прислонилась к перилам рядом с ним. Ее волосы коснулись его руки.

      – Но никогда прежде у меня не было компании, – сказал Отец и улыбнулся. – Так гораздо интереснее.

      – О, я вовсе не интересная, – ответила Мать. – Можно даже сказать – скучная.

      – Не может быть! Лучшее, что случалось в вашей жизни?

      – Не поняла.

      – Расскажите о самом лучшем, что случилось с вами в жизни. Когда рассказываешь о таком, невозможно быть скучным. Ну, давайте же!

      Мать вспомнила о платье Принцессы, вспомнила лица жителей деревни на празднике урожая. В ее памяти их стало намного больше, и теперь она вела Парад на виду уже у сотен тысяч поклонников.

      – Ладно, – согласилась она и уже знала, как именно будет об этом рассказывать.

      Когда история была окончена, Отец сказал:

      – Вот видите. Совсем не скучно. Хоть это и не самое лучшее, что случилось в вашей жизни.

      – Серьезно?

      – Ну разумеется, нет, – ответил Отец.

      Он сосредоточил внимание на распределительном щитке и перекладывал его из одной огромной ладони в другую. Улыбался, сдерживал смех.

      – Самое лучшее, – произнес он, – случилось с вами сегодня ночью.

      – Это же скучно, – говорил Итан каждый раз, когда ему это рассказывали. – И почему тебе так нравится эта история?!

      – Ты думаешь, все так и было? – спросила у меня Эви, услышав об этом впервые. – Или они повстречались на воскресной службе?

      Я удивилась ее неверию – сама я почему-то никогда не сомневалась в правдивости этой истории. На самом деле мне просто хотелось, чтобы все происходило именно так. Мои родители в сумрачном, искрящемся свете – возлюбленные, парящие на хорах. Такими они нравились мне больше всего.

* * *

      У Итана были свои планы относительно дома на Мур Вудс-роуд. И в пятницу, пока мы ужинали, и в субботу утром, во время арт-тура, организованного Аной, он держал их при себе. Но к полудню его терпение иссякло. Ана приготовила греческий салат и отыскала пляжный зонтик; мы сидели в саду, ели и разговаривали о работе Итана.

      – А не прогуляться ли нам с тобой после обеда? – предложил он мне многозначительно.

      Я тут же представила себе, как в Школе Уэсли он, должно быть, решительным шагом входит в учительскую и так же многозначительно приглашает пройтись кого-нибудь из коллег, а те наверняка думают: «О! Прогулка с мистером Грейси…»

      – Почему бы и нет, – ответила я.

      Пройдя мимо площадок для крикета и цветочных клумб, мы вышли прямо к университетским паркам – там обнаружилась тенистая тропа, ведущая к колледжу Червелл. На открытых местах трава выцвела, стала пустынно-желтой, но под деревьями и вдоль реки она по-прежнему зеленела. Солнечные лучи как будто украли у Итана его достоинства.