Запретный камень. Тони Эбботт

там собрались люди… – Слова его будто глохли на стылом воздухе. – А вот и дорожка.

      Некоторые могилы тянулись строгими рядами в обе стороны от дорожки. Другие – с полустертыми от времени надписями и датами, – казалось, выросли прямо из-под земли. Кое-где среди венков виднелись намокшие под дождем мягкие игрушки.

      Тут лежат дети.

      Протоптанная тропинка, извиваясь между деревьев, вела к четырем резным прямоугольным камням с именами, два из которых Бекка тут же узнала. Якоб и Вильгельм Гримм – братья, жившие в XIX веке и собиравшие сказки. Лили тут же остановилась и защелкала мобилкой.

      Они пересекли лужайку и углубились в сосновую рощу. От аромата хвои у Бекки закружилась голова. Она едва держалась на ногах.

      Что это с ней? Почему именно на кладбище?

      В чем же дело? Впрочем, она прекрасно знала, в чем.

      Два года назад ее сестренка Мэгги заболела, и Бекка очень боялась потерять малышку. Каждую ночь она ревела, а когда наконец засыпала, видела во сне места вроде этого: вереницы каменных надгробий, тихий шепот. Ночные кошмары перестали преследовать ее, лишь когда сестричка полностью выздоровела и угроза миновала. Бекка очень старалась, чтобы родители не видели ее испуга – они и так боролись со смертью. Теперь с Мэгги все в порядке, но…

      Лили тронула ее за руку:

      – Вот они.

      Под раскидистыми буками собралась небольшая группа людей, пришедших проститься с покойным. Гроб стоял рядом с семейной усыпальницей, увитой диким виноградом. Фамилии на табличке не разобрать. И здесь же, чуть с боку от входа, она увидела солнечные часы. Время. Смерть. Могилы. Утраты.

      Бекке вспомнилась строчка из «Белого кита»:

      «Мы уже смело бороздим морскую пучину: пройдет немного времени, и мы затеряемся в безбрежной необъятности…»

      Она заметила какое-то движение. За старым надгробием ждали окончания службы могильщики. Перед глазами у Бекки всплыло лицо Мэгги, но она прогнала наваждение, резко помотав головой. Нет, с Мэгги все в порядке. Это не ее похороны. Это хоронят Генриха Фогеля. Пожилого человека. Дядю – почти дядю – Вейда.

      – Никого не узнаю, – шепнул Роальд. – Конечно, я предполагал, что все его коллеги уже скончались, но все-таки… – Он снял очки, вытер слезы. – Надеялся встретить здесь хотя бы несколько бывших студентов.

      Бекка мягко коснулась его руки. В голове всплыла строка из письма: «Последний – ты…»

      Роальд с Вейдом и Даррелом прошли немного вперед и остановились. Лили и Бекка чуть отстали.

      – Я знаю, что это неправильно, – шепнула Лили, поднимая руку с мобильником. – Ну то есть похороны и все такое, но все-таки я это сниму!

      – Слушай, ну я не знаю…

      Но Лили уже снимала на видео прощальную церемонию. Вот заговорил священник:

      – Guten Morgen, liebe Freunde…

      Бабушка Хайди неплохо научила Бекку немецкому, но читать ей было все-таки легче, чем воспринимать на слух. Люди говорят слишком быстро и даже не думают делать паузы, не хотят ничего повторять, а в книжке всегда можно перечитать, если что-то не понял.

      – Все