Океан. Роман Воронов

всю жизнь стоял у Трона Его, но не поднял глаз, а все искал монеты подле стоп Его?

      Священник затрясся: – Не стяжал я, Господи. Слезы появились на глазах.

      – Не стяжал умом, душа стяжала. Маленький диск металла не пустил к Нему. Кровь свою смолой сделал и ею мир наградил. Вот стыд твой, с ним и пребывай – пригвоздил Голос…

      Мы вернулись на облако в тишине. Я первый прервал молчание: – Деньги в крови на половину, а ведь такая праведная жизнь. Напарник размешивал облачную массу пальцем, придавая ей различные формы, на октаэдре ему надоело это занятие, и он задумчиво сказал: – Ты знаешь, а мне его жалко.

      Восьмигранное облако растаяло, и мы вместе с ним…

      А вот Сейчас вы, это – вы. Представили? Вы в своем теле, в своем возрасте и Времени, со своими талантами и болезнями, успехами и неудачами, и, конечно же, с кровью, которую очень любят деньги. Или у вас не так? Поднимите глаза наверх, видите облако? Не напоминает оно вам октаэдр? Возможно, с него пристально смотрят на вас, а точнее на вашу кровь и задаются вопросом об эволюции. Если среди ваших пращуров не было конкистадоров, вам повезло, но наверняка там присутствовали Чингиз-Ханы или Казановы, а их страсти густят и тяжелят кровь не меньше разорившихся идальго, пустивших жажду золота в свои сердца.

      Знайте это и когда пожелаете рассеять облака над собой, начните с крови, вместе с ней очистится небо, и вы увидите Бога.

      Ковчег

      Всемирный Потоп живет в тебе, он проник в твою память с последним вдохом, а вернее глотком мутной воды, разорвавшим твои легкие и записавшим код страха утопления в твой геном, но когда глаза твои почти сомкнулись, ты увидел киль судна, проходившего над тобой. Это был Ковчег, и это была Благая Весть, и ты записал еще один код, поверх страха – надо строить, а не смеяться над тем, кто строит и в каждом своем воплощении ты начал строить свой Ковчег.

      Я встречался с ним трижды. Первый раз это произошло в тихой уэльской деревушке, затерянной в бесконечных дубравах Кембрийских гор. Старый валлиец, разговаривающий с камнями и растениями, ведавший все о местных почвах и возможно, знавший лично каждого земляного червя, имеющий небольшой надел и мельницу, мука которого славилась на всю округу, не желал платить Лорду. Как всякий житель этой части острова, он с детства прекрасно владел «Лонгбоем», но не лук был его страстью, а плуг и гордился он не густотой стрел в мишени, а густотой пшеницы на скалистых склонах своей пашни. Он не служил английским королям наемником сам и никогда не нанимал работников себе, предпочитая одиночество в работе.

      Я был в отряде сборщика налогов, прибывшего за десятиной Саладдина. Старик не сказал ни слова, когда мы сжигали его дом, ни угроз, ни проклятий, только одна фраза, смотрящего на поднимающийся дым валлийца: – Слава Богу, огонь, а не вода. Кто из нас мог знать, что он видел над собой киль Ковчега, своего Ковчега, строительство которого начал с отношения себя к себе, через любовь к земле. Крестьянин с рождения, с грубыми, натруженными руками, но открытым к окружающему его миру сердцем,