Океан. Роман Воронов

удивительного зверинца ошарашенный, рот его не закрывался от изумления. На полках возлежали, стояли, сидели, куда-то бежали или от чего-то падали человеческие фигурки. Пронзенный копьем солдат, будто живой, с искаженным от боли лицом, приготовился упасть и не встать никогда, обнаженная дева, льющая на себя воду из кувшина, очень толстый человек за столом, вонзивший зубы в окорок, ангел, балансирующий на кончике иглы. Фигурок было очень много, каждая вырезана с высочайшим мастерством. Мельчайшие детали поражали воображение. Некоторые люди были странного вида. Гладкие, отполированные головы с неестественно выпученными глазами, обряженные в удивительные одежды, вроде бы специально нацепившие себе чаны и обмотанные змеями, или с короткими руками и чрезмерно длинными ногами.

      За спиной скрипнула дверь, и не успел незваный гость обернуться, как раздался еще один скрип, голоса вошедшего: – Нравиться?

      Вздрогнув от неожиданности, юный посетитель мастерской показал пальцем на уродца с паучьей головой, от которой свисали четыре тонких отростка конечностей, и выпалил: – Да, вот этот.

      Мастер, а это был он, подошел к полке, посмотрел на «паука», почесал бороду и коротко сказал: – Сириус.

      – Что? – не понял мальчик, но старик, как и не слышал вопроса: – с чем пришел ты ко мне, интересующийся неземными созданиями, юный босяк.

      – Пекарь спрашивает, отчего вас сегодня не было в лавке, и обещает мне лепешку, если я принесу ему вести и деньги от вас.

      – Понятно, значит юного босяка, все-таки, интересуют вполне земные заботы. Вот тебе три монеты, две отдашь пекарю, а одну оставишь себе, чтобы завтра не красть, а купить себе хлеб.

      Цыганенок, не веря своим глазам, схватил деньги и ринулся к двери: – Я мигом – прокричал он на ходу, но возле двери остановился: – Мастер, а можно мне этот… Сириус? Я куплю… – и он протянул свою монету.

      – Бери так, – улыбнулся старик и, сняв «паука» с полки, протянул мальчику.

      Никогда цыганенок не бегал так быстро, даже когда удирал от разъяренных торговцев, уличивших его в краже. Три лепешки подмышкой и заветный Сириус за пазухой не мешали ему перемещаться по улицам города с умопомрачительной скоростью. На обратном пути, у самой двери в мастерскую, запыхавшийся спринтер споткнулся о камень и полетел на землю, широко раскрыв глаза и так же широко растопырив руки. Лучшие творения Бога, горячие лепешки, слегка смягчили удар, но не спасли «паука», его тонюсенькие лапки отлетели от головы и переломались окончательно. На грохот падения дверь отворилась изнутри и вышедший на улицу Мастер, оценив положение, произнес, еле сдерживая смех: – Вот вам первый совет, юноша – не торопитесь, когда вы счастливы, своей поспешностью вы крадете счастье сами у себя.

      Мальчик, отряхиваясь от пыли и потирая ушибленное колено, недоверчиво спросил: – А почему я не могу быть счастлив всегда?

      – Абсолютно счастлив только Бог, ты же все еще человек, и когда крупица счастья попадает в твои руки, остановись