Эх, Люба, Любонька!. Владимир Колычев

она.

      – Ты же не хочешь тудавернуться? – озадаченно спросил он.

      – С какой это радости?..

      – Почему же навсегда?

      – Потому что никогда не отмыться... Я грязная и мерзкая после всего этого... Да ты и сам это знаешь... Не знаю, зачем ты пришел... И вообще, как ты узнал, что я здесь?

      – Ты лучше спроси, как я узнал, что ты в притоне... Я же тебя искал. Ну, не сразу искать начал. Предки мне мозги пудрили. В Майами увезли, ну, в Америку. Они там виллу... Э-э, в общем неважно... Короче, я когда в Москву вернулся, сразу к тебе. А тебя нет. Сказали, что ты во Францию улетела, работать... А я-то знаю, на какие работы наших русских девчонок вывозят. Дай, думаю, узнаю, в какую такую Францию ты улетела. И узнал. В списках пассажиров тебя не было... В общем, понял, что ты попала. На твоих предков насел, что да как. Сказали, что ты с Леськой должна была лететь... А Леську я дома нашел. Про тебя спрашиваю, а она волком на меня смотрит. Не знаю, говорит, ничего. А я-то чувствую, что знает... Короче, друг у меня один хороший есть, у него батя в МВД большой чин. Вот он мне и помог. Его подчиненные и Леську раскололи, и на фирму вышли. Чем дальше в лес, тем больше дров... Там у них целая сеть подпольных борделей. Крупные торговые рынки обслуживают. Сначала там девчонок ломают, а потом за кордон вывозят. Нет, не во Францию. В Турцию, Эмираты... Считай, что тебе повезло. Не накрыли бы эту лавочку, ты бы сейчас дальше...

      Рэм не договорил. И без того ясно, чем бы сейчас занималась Люба... Он искал ее, ради нее поставил на уши ментов... Он добился своего. Люба спасена. Но нужна ли Рэму теперь грязная шлюха?.. Конечно же, не нужна... А то, что он пришел к ней, так это всего лишь визит вежливости. И еще ему хочется предстать перед ней в образе ангела-спасителя. Чтобы затем тут же улететь на крыльях своего благородства. Сделал дело – гуляй смело. И с любой девчонкой. Сколько их в Москве, красивых и неопоганенных...

      – Спасибо тебе, – совсем невесело улыбнулась Люба. На душе такая тоска, что хоть в петлю лезь.

      – Да ладно. Ты же мне не чужая...

      – Но и не родная...

      Возникла тягостная пауза. Люба сама поставила Рэма в неловкое положение. Озадачила его. Он не хотел вслух отрицать, что держит ее за родную. Как не мог и подтвердить это... Но выход из положения он нашел. Просто-напросто свернул с темы:

      – Я с врачами говорил. Сказали, что ничего серьезного. Операция прошла успешно. Гангрены не будет... Да, досталось тебе. За что тебя так?

      – Стелиться не хотела... По пяткам били, чтобы товарный вид не портить... Ненавижу!!!

      Люба чувствовала, что близка к истерике. И чтобы не сорваться, до боли закусила губу.

      – Поверь, они свое получат... Я с ребятами говорил, ну с операми. Они сказали, что всех этих скотов к блатным сунут, ну в камеру, в тюрьме. Там их самих пользовать будут...

      Люба на миг представила, что с Игорем Алексеевичем будут делать в тюрьме, и волна злорадства смыла с души самый верхний и самый тонкий слой горечи. Но это слабое и недолгое облегчение...

      – А ты выздоравливай... И знай, что все плохое уже позади...

      – Все позади, – горько усмехнулась она. – Все, все позади...

      – Ну да ладно тебе.