Эх, Люба, Любонька!. Владимир Колычев

работать! – хмыкнула Людка.

      – Ну, копейки ни копейки, а уж лучше чем подай-принеси, – прожала плечами Люба. – Я бы попробовала...

      – А сможешь? – с интересом посмотрела на нее Валька.

      – Ну, я конечно, не Долина, но уж не хуже Янки...

      – Так и я не хуже... В музыкалке когда-то училась. Может, мне попробовать?

      – Э-эй! – Со стороны кухни донеся окрик старшей официантки Оксаны.

      – Пошли работать, певицы, блин! – хихикнула Людка.

      На этом разговор и закончился.

      А следующий день принес Любе сюрприз. Музыканты появились в кафе раньше обычного. Развернули аппаратуру. И за микрофон встала Валька.

      – Во дает! – осуждающе глянула на нее Людка. И перевела взгляд на Любу. – Ты предложила, а она воспользовалась... К Борисычу вчера ходила. А он разрешил. Теперь у нас новая солистка...

      – А что, подходит? – не без ревности спросила Люба.

      – Так сейчас услышим...

      Фурора Валька не произвела. Может, и училась она когда-то в музыкальной школе, но фальшивила она так, что бородач Леша по сравнению с ней казался Шаляпиным. Неудивительно, что вторую песню исполнить ей не позволили.

      – А можно я попробую? – подняла руку Люба.

      Ощущение такое, будто она спрыгнула с обрыва в холодную воду. Ощущение полета – гремучая смесь из восторга и жуткого страха...

      – Ну попробуй, – с кислым видом пожал плечами Леша.

      – Только я не умею... – сама от себя этого не ожидая, призналась Люба. Но тут же поправилась. – Вернее, умею, но только «Любу-Любоньку»...

      – Ну давай, раз уж назвалась груздем...

      Леша распорядился играть «Любоньку». Слаженность ансамбля оставляла желать лучшего. Синтезатор в лад, гитары невпопад, ударные вообще в лес по дрова... Люба даже не представляла, как будет петь. Но запела, ориентируясь на клавишные...

      Под караоке петь было гораздо проще. Музыка там мягче и стройней, опять же подсказки на экране. Люба пела и все ждала, что Леша стукнет ее сейчас темечку своей гитарой. Но нет, не стукнул. И даже похвалил:

      – А ведь хорошо... Бревно сырое, неотесанное, зато древесина хорошая...

      – Спасибо за сравнение, – уныло посмотрела на него Люба.

      – Да нет, я серьезно. Толк из тебя выйдет. Но надо поработать...

      – Поработаете, – откуда-то со стороны донесся голос Григория Борисовича. – У нее целых три дня будет свободных. Вот тогда и работайте. А сейчас пусть делом занимается...

      В этот вечер снова пел бородач Леша. А Люба, как угорелая, носилась между столиками, обслуживая клиентов.

      А потом был еще целый рабочий день. Леша пел у микрофона, а Люба бегала с подносом. Но это последний день. Завтра у нее репетиция, пусть и в свободное от работы время. Леша со своими лабухами далеки от идеала, но у них есть, что почерпнуть. Если все будет хорошо, то Борисыч разрешит ей навсегда перейти в ансамбль... Вдохновленная такой перспективой, Люба летала, как на крыльях. Пока ей не подставили подножку... Часы показывали уже половину одиннадцатого вечера, когда в кафе появилась