Кукла на троне. Том II. Роман Суржиков

доселе смятая и бессловесная, поднялась на ноги:

      – Все, чего я хотела, – вылечить отца.

      И ушла сквозь мучительную тишину.

* * *

      Эрвин, мой пронзительно умный Эрвин… Сегодня ты был чудовищно глуп. Бранил меня за неудачу, не понимая того, как больно я сама изгрызу себя клыками вины и стыда. Или, напротив, был исключительно умен и предвидел, как раздавит меня твое непонимание. Но в этом случае – ты жесток. Настолько жесток, что нельзя об этом думать.

      Мне горько, Эрвин. Смертельно горько от того, что не смогла спасти отца, что создала тебе столько проблем, что весь мой план пошел прахом. Мне до того горько, что нужна поддержка родного человека. Разве часто я прошу тебя о помощи? Нет. И сегодня не прошу. Но ты мог бы понять. Мог услышать мою мысль! Я ведь так часто слышу твои… Глупый Эрвин. Жестокий Эрвин.

      Лишь на рассвете она уснула, обессилев от мучений.

      А проснулась от настойчивого стука в дверь.

      Накинула халат, подошла, увидела на полу под дверью листок бумаги.

      «Кончилось плохо, но ты делала то, во что верила. Я был несправедлив с тобой. Прости. Э.»

      Спросонья перечитала дважды. Когда поняла, комок подкатил к горлу. В дверь снова постучали, она спросила:

      – К-кто?..

      – Твой глупый брат.

      Она отперла, и Эрвин смерил ее взглядом от спутанных волос до босых ступней.

      – Чего-то подобного я и боялся…

      – Что я сплю без обуви?

      – Что проведешь ночь в терзаниях и станешь похожа на мумию. Я приходил около рассвета, но ты спала слишком крепко, потому оставил записку.

      Он взял у нее листок, а взамен подал чашку.

      – Я прошу у тебя прощения. И хочу, чтобы ты выпила этот кофе и очень, очень, очень быстро привела себя в порядок. Через четверть часа – примиряющее событие, мы должны на него попасть.

      – Какое событие?

      – Военный совет.

      – Что мне делать на военном совете?

      – Практически нечего. Потому и зову тебя: не ради пользы, а для примирения.

      Она попробовала кофе. Было очень, очень вкусно.

      – Эрвин… Больше не кричи на меня.

      – Больше меня не обманывай.

      Иона протянула брату мизинец, как в детстве.

* * *

      Столько эмоций вызвало это нежданное тепло, что Иона не сразу и задумалась. Спохватилась лишь входя в кабинет Эрвина: военный совет?! Разве мы с кем-то воюем?!

      Их – точнее, только Эрвина, – ждали трое военачальников: Роберт Ориджин, генерал-полковник Стэтхем и имперский генерал Гор. Последний вызвал мрачное воспоминание о ночной стычке с медведями. Гор имел деловитый, но не угрюмый вид – вероятно, еще не знал, что скоро лишится места главнокомандующего. Он и заговорил первым:

      – Лорд-канцлер, необходимо обсудить последние события и должным образом среагировать на них.

      Эрвин усадил Иону и сам расположился рядом – так близко, что почти касался ее плеча.

      – Вы говорите о выходке крестьян, генерал?

      – Будет легкомысленно звать это выходкой, милорд. Бунт набирает