Сын. Ю Несбё

один под верхнюю губу, а два других – в карман.

      – И что, работаешь священником? – спросила Кари.

      Гилберг склонил голову набок и, прищурившись, посмотрел на Симона.

      – Она о воротничке, который ты носишь, – сказал полицейский. – Возможно, ты прочитал в своих утренних газетах, что недалеко отсюда вверх по реке был найден мертвый священник.

      – Ничего не знаю.

      Гилберг вынул пакетики табака из кармана и положил их обратно в коробку, которую протянул Симону.

      – Криминалисты потратят ровно двадцать минут на то, чтобы доказать, что воротничок принадлежал тому священнику, Ларс. А тебе двадцать лет придется провести на зоне за убийство.

      – Убийство? Про убийство ничего не…

      – Значит, ты читаешь про происшествия? Он умер до того, как его сбросили в реку. Это видно по синякам на коже. Он ударился о камни, а синяки мертвого отличаются от синяков живого. Понимаешь?

      – Нет.

      – Хочешь объясню? Или объяснить тебе, какой крохотной покажется тюремная камера, в которую тебя запрут?

      – Но я же не…

      – Даже подозреваемые проводят по нескольку недель в камере предварительного заключения. А она, если честно, еще меньше по размеру.

      Гилберг задумчиво посмотрел на них и пару раз смачно обсосал пакетик табака.

      – Что вы хотите?

      Симон опустился перед Гилбергом на корточки. У бездомного нет запаха, у него есть вкус. Сладкий гнилой вкус опавших фруктов и смерти.

      – Мы хотим, чтобы ты рассказал, что произошло.

      – Я не знаю, говорю же вам.

      – Ты ничего не рассказал, Ларс. Но кажется, для тебя это важно – молчать. Почему?

      – Это просто воротничок. Его прибило к берегу и…

      Симон поднялся и схватил Гилберга за руку:

      – В таком случае пойдем.

      – Подождите!

      Симон отпустил его.

      Гилберг опустил голову, тяжело дыша.

      – Это были люди Нестора. Но я не могу… Ты знаешь, что Нестор делает с теми, кто…

      – Да, я знаю. А ты знаешь, что он узнает обо всем, если тебя зарегистрируют в журнале допрошенных в Полицейском управлении. Поэтому предлагаю рассказать нам все, что тебе известно, прямо сейчас, и тогда я подумаю, можно ли не возить тебя на допрос.

      Гилберг медленно покачал головой.

      – Давай, Ларс!

      – Я сидел на скамеечке под деревьями в том месте, где тропинка опускается под мост Саннербруа. Я находился метрах в десяти от моста, поэтому хорошо разглядел тех, кто на нем был. Не думаю, что они видели меня: сейчас, летом, там очень густая листва, так ведь? Их было двое, один держал священника, а другой взял в захват его голову. Я находился так близко, что видел белки глаз священника. Кстати, в его глазницах были только белки, зрачки закатились внутрь черепа, так ведь? Но он не издал ни звука. Как будто знал, что это бесполезно. А потом тот парень рванул его голову назад, как какой-нибудь мануальный терапевт.