Не гневи морского бога. Олег Кондратьев

Переборку, разумеется. А мы её подбородком… Ага, хрен по всей морде! Успели, как положено, застопорить с той стороны. Молодцы! Генка опустился на палубу и прислонился спиной к переборочному люку. Все нормально!

      Послышалось негромкое шипение, и перед глазами просто из ниоткуда появились крупные белые «мухи». Дал все-таки, сукин сын! Это – ЛОХ. Лодочная, Объемная, Химическая. После нее в отсеке ничего уже гореть не сможет. И даже дымиться. Она сжирает весь кислород. Спасибо!

      А мне он нужен? Ну, кислород, разумеется. А зачем? Чтобы дышать…

      Генкина голова медленно опустилась подбородком на грудь…

      …Не дождетесь!

      Кто ж тогда командиру в морду… плюнет? Хотя бы за то, что вместо немедленного объявления аварийной тревоги этот пидор решил дострелить оставшуюся «болванку» только для того, чтобы кто-то там наверху мог лицезреть её грозный, впечатляющий полет. По одному трупу за каждую «болванку». Не слишком ли высокая цена?! У-у-у, сучара!

      Черт возьми, как жить-то хочется! Шанс…

      Его туманящийся взгляд упал на массивный телефон межотсечного аварийного переговорного устройства, висящий совсем близко, на переборке. Ха! Вот и попробуем последний раз осуществить свое конституционное право на один телефонный звонок. Под шумок всеобщей суматохи…

      Черной обугленной пятерней Генка потянулся к заветному аппарату. Только бы его «команда» оказалась на месте!

      Их было двое: капитан-лейтенант Прудников и старый мичман Селезень. Они подошли к переборке между 6-м и 5-м отсеками из турбинных помещений. К той самой переборке, которая по всем правилам борьбы за живучесть была наглухо закрыта и затянута рычагом кремальеры с кормовой, безопасной стороны. А в 5-м отсеке, прямо под ней умирал их командир…

      Они пришли, чтобы нарушить незыблемые правила.

      У задраенного люка сидели командир 6-го отсека и один из матросов. Охранники! Двумя ударами по головам оба были мгновенно оглушены и оттащены за ноги в глубь отсека. На выравнивание давления и разблокировку кремальеры ушли несколько секунд. Володька еще успел приложить ладонь к переборке: температура была никак не выше 60–70 градусов. Значит, ЛОХ отлично сработал, и пожара внутри нет.

      Не подающего видимых признаков жизни Генку выдернули наружу за две секунды.

      И вернули все в исходное.

* * *

      – А я бы тебе орден дал! И перевел в Москву, в Главный штаб ВМФ.

      – Да мне-то грех жаловаться. Вроде как почти героем представили, капитана 2-го ранга досрочно дали. Но на всякий случай сюда сослали. – Широким жестом руки Соловьев обвел большое, неярко освещенное помещение. Это был зал известного в городе Северодвинске ресторана «Белые ночи». – А экипаж-то расформировали. Большинство офицеров и мичманов уволили на гражданку, якобы по истечении контрактов. Всю вину свалили на погибшего командира группы БЧ-2. Мол, знал, скрывал, обманул, не доложил… А все остальные ни сном ни духом. Короче, в оперативном порядке поспешили разбросать подальше всех, кто имел малейшее отношение к экстренной подготовке лодки и к стрельбам.

      Генка потянулся