Тёмная сторона Луны. Маргарита Менчинская

хватает! Как ни включишь, одно и то же! Ободзинского, вон, сожрали, когда он отказался про партию петь! – Лёня готов был развернуться, но смех зрителей быстро улучшил его настроение. – О, другое дело, – быстро передумал он и, схватив Катю за руку, потащил за собой. Шёл быстро, раскидывая колени в стороны, и, достигнув дверей, протолкнул её вперёд себя прямо в толпу опоздавших. Сам встал чуть позади и обеими руками обхватил Катю за талию.

      В зале не осталось свободных мест, и вся эта живая и жадная до дешёвых зрелищ масса обрушилась на них всем своим любопытством. Этого момента Катя больше всего боялась. Лёня, напротив, совсем не закрывал рот и, как ей казалось, прятал что-то за этой не свойственной ему словоохотливостью, сдабриваемой смешками.

      – Толян – Трубадур, вот умора! Про вечер сказал, а про главную роль не стал распыляться! Получит у меня! Лишил такого удовольствия! Шпана.

      Катя терпеть не могла это слово, которым он будто бы жонглировал безо всякой на то надобности, однако улыбнулась и вновь вернула взгляд на сцену.

      Постановка «Бременских музыкантов» в версии данного учебного заведения, располагающего собственным актовым залом, выглядела пародией, но именно в этом, видимо, и состояла её прелесть для зрителей, которым с появлением Лёни и его девушки пришлось делать непростой выбор между любопытством и любовью к искусству. Финал этой знакомой каждому истории был близок, и любовь к искусству оказалась важней.

      Раз уж Катя согласилась в этом участвовать, то точно не затем, чтоб восхищаться игрой артистов. Зал, следуя желанию увидеть Лёшу, она обыскала дважды и почти потеряла надежду, как вдруг обнаружила его среди друзей Трубадура, которые появились сразу, как только король обрёл свободу. Зрители аплодировали, а Катя пыталась унять эту предательскую дрожь во всём теле, которая возникала при одном упоминании этого имени. Если Лёня хотел устроить экзамен, то теперь было самое время посмотреть в глаза Кати. Там было всё – от страха до ожидания чуда, как у человека, уверовавшего в бога и впервые попавшего в храм. Но Лёня видел только её макушку.

      Воссоединение любящих сердец подняло зрителей с мест. Овациям могли позавидовать лучшие театры мира. Артисты несколько раз выходили на поклон, наконец, выстроились в ряд и тоже аплодировали вместе с благодарной публикой. Катя избегала смотреть в сторону Лёши и всё же заметила, что повышенное внимание его сковывает. Место на сцене, в шаге от кулис, служило лучшим тому доказательством.

      – Пойдём, шмотки в гардероб сдадим, – сказал Лёня и, взяв Катю под локоть, вывел в коридор. – Пока стулья растащат, аппаратуру на сцену вынесут. Знаю я эту историю. А пока школу тебе покажу. Класс, в котором учился. Даже не верится, что в армию скоро.

      Он сказал это и ненадолго исчез за ограждением гардероба. Когда вернулся, Катя не стала ждать другого случая.

      – Ты можешь не верить, конечно, но я буду ждать тебя.

      – Да ладно, – небрежно бросил Лёня и стал подниматься по ступеням на второй этаж, – вон, пацаны рассказывают: первые полгода письма ещё