Ыттыгыргын. К. А. Терина

холодная науканская ночь.

      Двенадцать лет. Удивительно. Одновременно – удивительно недавно и удивительно давно. В прошлом веке. Вчера. Двенадцать лет его жизни в аду. И девять человек, умерших в одну минуту по вине чужеземного ребёнка.

      Макинтош жадно всматривался в её лицо. Она выросла, но совсем не изменилась. Всё та же простота, наивность во взгляде.

      Надо же, шаман.

      – Не стану обманывать, будто рад встрече.

      – Не нужно обманов, Удо Макинтош, – поспешила успокоить его гостья.

      И я не изменился, мысленно убеждал себя Макинтош, и я всё тот же. Всё так же хочу уничтожить её, стереть. И за эту простоту, за наивность, за робкую улыбку ненавижу ещё больше. Её ненавижу и всех их.

      Он убеждал себя, но убедить не мог. Ненавидел, да – рассудком и памятью. Но чувства не отзывались, не поднималась яростная волна, требующая действий. Макинтош был холоден и спокоен. И чем тогда, спрашивается, он лучше томми, если не способен даже на ненависть?

      – Можете звать меня капитаном.

      – Капитаном, – послушно кивнула она. – Я пришла сама, своим… своей персоной, чтобы избежать беду.

      Для луораветлана Аявака хорошо складывала слова. Капитан непременно удивился бы этому, не разучись он удивляться двенадцать лет назад.

      Аявака смотрела ему прямо в глаза – серьёзно, даже мрачно.

      – Похищение и тайная движение на пароход. Умышление зла.

      Как будто абсурдный сон продолжался, набирал обороты, закручивался в тугую спираль с острыми краями. Реальность плыла.

      Похищение? Макинтош припомнил, как, вернувшись из увольнения, юный Фарнсворт хвастался деревянной, крошечной совсем, статуэткой Кутха, которую выменял у доверчивого оленевода. Неужели, дело в ней?

      – Опишите украденный предмет. Мы сделаем всё, чтобы вернуть его владельцу.

      – Умкэнэ, именем Мити, – сказала Аявака и для убедительности провела рукой по воздуху, как бы отмечая рост невидимого ребёнка.

      Надежды на спокойный рейс окончательно растворились в холодном эфире.

      Может быть, это действительно сон, с надеждой подумал Макинтош, – один из тех, что снились ему двенадцать лет едва ли не каждую ночь. Сам себе ответил: нет, не сон.

      Умкэнэ – луораветланский ребёнок – на борту корабля с сотней пассажиров. Невозможно поверить. Но и не верить никак нельзя. Луораветланы не умеют лгать.

      Не понимая пока толком, как решать внезапную проблему, доверяясь инстинкту, Макинтош снял трубку телектрофона, который висел на стене у люка и предназначен был для прямой связи с ходовой. Катастрофы не произошло. Пока. До погружения два часа, пассажиры спят. Можно поднять команду, спокойно обыскать пароход, убедиться что…

      В динамике телектрофона щёлкнуло..

      – Капитан у аппарата! Дайте мне Кошки!

      Щелкнуло снова, зашептало, затрещало.

      Через мгновение треск сменился глухой тишиной. Капитан повесил трубку