Биенье сердца моего. Владимир Ведерников

пошла по улице.

      Я сидел в растерянном оцепенении, всё ещё ощущая нежное прикосновение её волос, видел дерзкие искры в глазах и слышал, как гогочут мужики, подтрунивая надо мной за её благодарный поцелуй…

      Долго томила деревню в тот вечер моя гармонь. В который уж раз играл я недоумённым девчатам «Чардаш». Они танцевали покорно и скучно, а на их фоне всё извивалась в искромётном танце юная цыганка и всё жёг мне левую щёку её быстрый поцелуй…

      Склонилась утром надо мною мать.

      – Сынок, пошла я на работу. Сходи, сгреби в логу сено – высохло уж. Вечером привезём…

      Сквозь сладкую дрёму слышал я, что говорила мать. Потом она кормила во дворе цыплят, ласково скликая их: «Сили-сили-сили!» Сердито квохтала наседка, отгоняя от своих кормящихся силек27 бойких кур.

      Наконец, хлопнули ворота – мать ушла.

      Подремав ещё час или два, я решил вставать. Жарко палило солнце. Вода в умывальнике была тёплой. Умывшись, я сдёрнул со стола полотенце, которым мать закрывала еду от мух. Выпил полкринки молока, завернул кусок хлеба в газету, густо посолив его, взял грабли и вышел со двора.

      Тиха и пустынна была деревня в это позднее утро. Купались в мягкой пыли курицы, блаженствовали, закрыв глаза, хлопали крыльями, осыпая себя сухим песком. Под окном у Григория играли в «классики» девчонки, метая черепок от горшка и прыгая на одной ноге в расчерченных квадратах. Сенокос. Все взрослые в лесу.

      Окликнул меня из-за ограды друг Шурка:

      – Ты куда?

      – Сено надо сгрести, – солидно пробасил я.

      – А… ну, ладно! Я лук делаю. Приходи вечером – постреляем…

      За околицей догнал меня на лёгких дрожках28 председатель сельсовета Шехирин. Поздоровался, спросил, куда иду, и дёргая вожжу29, сказал:

      – Цыган еду сгонять. Опять потравят весь лог…

      Это было не ново. Предсельсовета каждый год до одури ругался с цыганами, располагавшимися на лучших покосах. Ходил даже по округе анекдот, как предсельсовета, наорав на старшего цыгана за потраву луга, бросил:

      – Даю тебе штрафу триста рублей!

      – Ой, спасибо, хороший человек! – заулыбался цыган. – В какой кассе можно будет получить?..

      Тянулся лог вдоль нашей деревни километра на три. После весеннего половодья буйно росли в нём травы и косили в логу колхозники из года в год на себя.

      По берегу лога вилась едва заметная тропка. Иду по ней, вспугивая прыгучих кузнечиков. В разморённом зноем воздухе изломисто покачиваются сизые ели на противоположном берегу. Внизу, в густых спутанных травах, пофыркивая и отмахиваясь от мух хвостами, паслись разномастные цыганские кони. Невдалеке, в развилке лога, белели палатки цыган.

      Сено высохло. Легко шуршало под граблями, пахло таволгой. Работая, я вдруг поймал себя на мысли, что не хотел бы, чтобы предсельсовета прогнал цыган. Втайне я очень хотел увидеть вчерашнюю цыганку…

27

Цыплята.

28

Небольшая телега.

29

Верёвка для управления лошадью.