Биенье сердца моего. Владимир Ведерников

шубу, завернула юбку. Цыган со свистом опустил на женщину бич23. Ещё раз. Ещё… Цыганка истошно голосила, безмолвно грудились у саней её сородичи. Мать бросилась к цыгану, схватила его за руку:

      – Постой, ирод24 ты такой! Из-за лука убивать бабу?! Да знала бы – не сказала…

      – Не из-за лука, мать, не из-за лука, – ответил цыган. – Устои нарушила…

      И ловко прихватив бич к кнутовищу, пошёл со двора.

      Пожилая цыганка принесла в подоле лук: длинную разбитую связку. Мать не брала, ей тошно было и смотреть на этот злополучный лук, но цыганка непреклонно вывалила лук на крыльцо и ушла.

      Опустел наш двор, закрыл отец ворота. Мать собрала лук с крыльца в старенький ситцевый платок, завязала платок крест-накрест узлами и, догнав обоз, сунула узел в последние сани…

      Калёным летним днём, когда все взрослые на работе, увидел я в окно, как по безлюдной деревенской улице, пыля подолами длинных цветастых юбок, шли цыганки. Они зорко выглядывали что-то во дворах, а одна из них, женщина лет сорока, подошла к моему окну.

      – Маладой чоловек! Дай ручку – пагадаю!

      Я не задумываясь протянул цыганке руку в окно, она цепко схватила её и затараторила:

      – Вай, вай, вай! Сколько дарог тебя ожидает! Есть среди них счастливые, есть и несчастливые… Про всё скажу, пазалати ручку…

      Я оглянулся, взял со стола початый кругляш хлеба и протянул его цыганке.

      – Нет, нет, – запротестовала она. – Деньги давай!

      – Денег нет, – ответил я. – Есть хлеб…

      Цыганка обиженно насупилась, ловко бросила хлеб куда-то в юбки и пошла от окна, пробормотав:

      – Не будет тебе счастья в жизни, сынок…

      Вечером, когда пригнали уже пастухи из лесу коров, увидел я, как у соседа Григория под окном плясал под собственные выкрики цыганёнок. Собирались вокруг мужики и бабы, дивясь его коленцам25. Я взял гармонь, рванул прямо с крыльца «прохожую» и пошёл к дому Григория, где под окнами во всю ширину дома стояла длинная лавка и где плотно была утрамбована земля плясками и хороводами – место летних деревенских гуляний.

      Цыганёнок ходил меж людей и в подставляемую ушанку бросали ему кто кусок хлеба, а кто и глухо звякающие монеты.

      Увидев гармонь, цыганёнок заулыбался, крикнул что-то по-своему, подбежала к нему девушка-цыганка в белой кофте и красной юбке, забрала шапку, а цыганёнок, скаля зубы, крикнул:

      – Цыганочку… можешь?

      Я кивнул головой, сел на скамейку, приладил плотнее гармонь и заиграл. Цыганёнок, раскинув руки, важно прошёлся по кругу и вдруг взорвался сумасшедшими хлопками рук. Он неистово дробил – бил твёрдую землю босыми ногами, ходил вприсядку, волчком метался по кругу на руках, и мелькали перед изумлёнными зрителями его грязные пятки. Наконец, он подпрыгнул в последний раз и остановился, подняв руки вверх. Захлопали в ладоши бабы26, их глухо поддержали мужики.

      Услышав гармонь, потянулись к дому Григория деревенские

23

Длинная плеть, кнут из мелко свитых верёвок.

24

Мучитель, изверг.

25

Фигура или оборот в танце.

26

Традиционное, простонародное, уважительное название женщины, изначально не имеющее оскорбительного смысла.