Биенье сердца моего. Владимир Ведерников

голосом отвечал: «Всё хорошо, ма! Всё хорошо!» Так же буднично-скучно попросил родителей не провожать на вокзал.

      Отец крепко обнял его, троекратно поцеловал, подтолкнул в плечо и сказал: «Иди, солдат!»

      Мать сидела у окна на стуле и тихо плакала. Сын приподнял ей голову, осушил поцелуями мокрые глаза, ласково прижал голову к себе, погладил мамины волосы и решительно отстранился; забросил на плечо плотно набитый рюкзак и ушёл из дому.

      Проходя через бурлящую, отчаянно-бесшабашную толпу призывников во дворе военкомата, машинально жал руки приятелям; в дальнем углу двора, под тополями, присел на кирпичную кладку забора и отрешённо стал ждать команды строиться.

      Ожидание было долгим и утомительным, но не раздражало его, как будто всё происходило не с ним – с кем-то другим, а он смотрел на эту кутерьму из окошка, сквозь мутное стекло.

      И лишь тогда, когда повели их строем на вокзал, он вдруг очнулся и с интересом огляделся вокруг.

      Было солнечно и пронзительно празднично. Ветерок шаловливо играл резными листочками молоденьких рябинок, пригоршнями бросал на улицу ароматы цветущих садов. Галдели и шутили призывники, сержант с голубыми погонами нёс в руке красный флажок. Троллейбусы, хрустко шурша по асфальту тугими колесами, провозили улыбчивых людей. Пешеходы почтительно уступали колонне дорогу, что-то приветливо кричали и махали руками вслед. «Вы служите, мы вас подождём!»17 И к Серёжке пришла тёплая мысль, что он полноправный член этой большой людской семьи и пусть они, эти милые, добрые люди, всегда улыбаются, будут счастливы, а уж он постарается стать хорошим солдатом.

      Голова больше не болела, оцепенение отступило, вялые мышцы наливались бодростью и силой. И он уже совершенно забыл про свой сегодняшний подвиг, который, собственно, ему таковым и не казался, а ведь это был его первый настоящий подвиг в жизни, а не хвастливое мальчишеское позёрство. Но он ещё не осознал, что подвигом может быть только то, что сделано тобою во имя человека, а не для удовлетворения собственного маленького тщеславия, и что совершаются они, как правило, буднично, без фейерверков и рукоплесканий и часто даже без элементарного признания, надо только очень любить людей, свою страну, жить в постоянной готовности к подвигам, а уж они не замедлят, сами найдут тебя. Всё это ему ещё предстояло осознать и, может быть, уже скоро, где-то там, в нелёгких солдатских буднях…

      Лариса с трудом протолкнулась к Серёжке сквозь плотную говорливую толпу. Он обнял её, глянул в расстроенно застывшие глаза и припал к губам. Обычно пугливая на поцелуи, Лариса покорно прижалась к нему: плевать ей было сейчас на то, что они на виду у всего белого света…

      На прощанье было дано пять минут, и эти минуты были нужны Ларисе, чтобы сказать Серёжке, что он самый лучший парень на Земле, что она любит его и будет любить вечно, пусть только он бережёт себя, что только одного сегодня пережитого страха за него ей хватит на всю жизнь…

      Серёжка сжимал ладонями тёплые Ларисины плечи, с прощальной

17

Песня «Вы служите, мы вас подождём» в исполнении вокального квартета «Советская песня».