Мудрые остроты Раневской. Фаина Раневская

актриса играла очень мало, для нее не писали роли специально, да и в написанных пьесах тоже не находилось.

      Как она завидовала белой завистью тем, кто был загружен работой, занят в спектаклях!..

      Режиссеры, даже если понимали это, предпочитали не связываться, помня о непростом характере требовательной актрисы.

* * *

      – Дурной характер Завадского куда тяжелей моего!

      – Ты уверена, Фаина? – сомневается Марецкая.

      – Конечно! Я свой переношу легко, а его трудно.

      – Куда едет отдыхать Завадский, когда пойдет в отпуск?

      – Кажется, в Крым, – отмахивается Марецкая. – А тебе зачем?

      – Хоть бы раз поехал в местный санаторий.

      – Зачем? – снова вопрошает Марецкая.

      – Крым для меня дорог, а в санатории я бы ему отпуск испортила с удовольствием.

* * *

      – Есть разные народные артисты.

      – Чем?

      – Одни отдыхают в Крыму, другие у тещи на даче, третьи, как я, норовят в санаторий угодить.

      – Езжай и ты в Крым, в чем дело? – пожимает плечами Марецкая.

      – Не могу. Меня обчистят еще по дороге, в море я непременно утону, а когда буду возвращаться, в поезде простыну и домой вернусь с насморком.

* * *

      Раневская рассказывала:

      – Инициативный дурак страшен везде, в театре тоже. Неделю назад в спектакле «Странная миссис Сэвидж» вместо кресла на сцену огромный диван вытащили. Половину спектакля только и думала, как бы по неосторожности синяков не наставить, обходя это чудовище. После спектакля спрашиваю, мол, зачем поставили? Рабочий отвечает:

      – Дык вам же лучше хотели. Чтоб сидеть вольготней было.

      – А ходить как?! Вы же места не оставили совсем!

      Советуют:

      – Не ходили бы. Сядьте и сидите, а речь вашу и так услышат, кто захочет.

      И смех, и грех. Хотели как лучше, а получилась глупость. Вчера перед началом спектакля заглянула на сцену – монстр снова стоит. Требую, чтоб убрали, отвечают, что теперь этот реквизит к этому спектаклю приписан, чтобы Раневской угодить. Пока добилась, чтобы утащили, минут пятнадцать прошло, даже занавес задержали. Снова слух прошел, что Раневская капризничает, мебель заставляет на сцене менять. И ведь никто из актеров не заступился, словно у них синяков не было…

      Актриса, извиняясь за неудачно исполненный куплет песни на сцене, кокетливо пожимает плечиком:

      – Прошу простить, мне медведь на ухо наступил.

      Раневская фыркает:

      – И по всему остальному тоже потоптался?

* * *

      Раневская вспоминала, как они в годы разрухи где-то в маленьком клубе пытались играть «Гамлета». Публика сидела в ватниках и валенках, на сцене изо рта шел пар, но это не мешало актерам вдохновенно играть, а зрителям реагировать на каждое слово.

      Во время монолога Гамлета после слов «Быть или не быть – вот в чем вопрос…» зритель в первом ряду сочувственно воскликнул:

      – Забыл, что ли? Валяй по-своему без ентих стихов. Мы привычные, мы поймем.

      Настрой был сбит, но спектакль удалось довести до конца, хотя часть монолога