Мудрые остроты Раневской. Фаина Раневская

уж режиссер-гений, чем режиссер-идиот.

* * *

      – Завадскому мало своих творческих мук, мало даже актерских, он еще и зрительских ждет!

* * *

      – Мало знать, как сыграть роль, попробуйте объяснить это Завадскому.

* * *

      – Не всем режиссерам удается поставить Чехова, но многим удается испортить.

* * *

      – Слишком популярная роль тоже тяжела. Зрители знают интонацию каждой фразы наизусть и просто не позволяют играть иначе.

      Раневская имела в виду свою роль спекулянтки в «Шторме», на этот спектакль народ валом валил из-за одной-единственной сцены – допроса спекулянтки в ЧК.

* * *

      Об актрисе:

      – Она из отряда молеобразных.

      _—?!

      – Конечно, все мысли только о шубах.

* * *

      Завадский:

      – Я вечно хожу в дураках из-за ваших выходок!

      Раневская радостно:

      – Так это же хорошо! В дураках ходят только умные, значит, вы умный.

* * *

      – Ну, уж от скромности Завадский не заболеет и не умрет! Он найдет другую причину для этого.

      – Раньше я думала, что классику ничем испортить нельзя. Теперь понимаю, что недооценивала современных режиссеров. Даже Чехова умудряются испоганить.

* * *

      – Многим современным режиссерам в аду уготована страшная участь.

      – Почему?

      – Поднять руку на Чехова, значит, совершить все семь смертных грехов сразу.

* * *

      – Жаль, что, когда писались заповеди на скрижалях, еще не было театральных режиссеров. Иначе еще одной заповедью было бы «не навреди» по отношению к классике.

* * *

      – Проще всего режиссерам кукольных театров – актеры на сцене привязаны на нитках и возражать тоже не способны. Но Завадский почему-то в кукольный театр переходить не хочет.

* * *

      – В цирке лучше, чем в театре…

      – Чем же, Фаина Георгиевна?

      – В цирке хищники на арене выступают, а за кулисами в клетках. А в театре за кулисами они на воле, там и есть арена.

* * *

      – У нас на один талант двадцать чиновников с лопатами, чтобы зарыть его.

* * *

      – Ему крылья ни к чему, ползать у ног начальства будут мешать.

* * *

      – Театр болото, но актрисы при этом вовсе не Царевны-лягушки, а просто лягушки. А еще змеи и пиявки.

      Раневская ездила по провинции с концертной программой, в которой читала Чехова и играла отрывки из спектаклей. Зрители принимали прекрасно, правда, иногда восхищаясь не только игрой.

      Она вспоминала, как после такого концерта к ней подошел восхищенный зритель и проникновенно похвалил:

      – Хорошо играли, товарищ Раневская, но и текст написали тоже хороший.

      – Это не я, это Антон Павлович Чехов.

      Мужчина поскреб затылок огромной пятерней и засомневался:

      – Не-е… Чехов – это же «Му-му»…

      – «Му-му» – это Тургенев, – решила просветить его Раневская.

      Тот обрадовался:

      – Вспомнил! Чехов – это «Каштанка» и «Ванька Жуков»!

      Раневская вздохнула, понимая, что