Национальный состав Красной армии. 1918–1945. Историко-статистическое исследование. Алексей Юрьевич Безугольный

еще единой армии интуитивно готовились к гражданской войне всех против всех.

      Глава 4. Комплектование Красной армии представителями нерусских народов в годы Гражданской войны

      Тема участия нерусских народов в вооруженной борьбе в период Гражданской войны в России – одна из сложных историографических проблем, изученная до сего дня лишь фрагментарно и довольно поверхностно. Безусловно, она заслуживает большого, строго документального исследования. Задачу данной главы мы видим в очерке основных тенденций использования нерусских народов в комплектовании и организации РККА.

      Разгоревшееся в 1918 г. на просторах бывшей Российской империи гражданское противостояние вовлекло в свою орбиту, пожалуй, все населявшие ее этносы. Будучи так или иначе притесняемы самодержавием в прошлом, многие из них взялись за оружие, чтобы отстаивать советскую власть. Для советского (как и любого другого) военного ведомства наиболее удобный и простой способ комплектования воинских частей основывался на обязательной воинской повинности, единой для всех населявших страну народов. Высшие органы военного управления многократно подчеркивали в своих разъяснениях нижестоящим инстанциям, что все народы, принявшие советскую платформу, находились по отношению к обязательной военной службе в одинаковом правовом положении. Однако на деле возможность организовать призыв в национальных регионах предоставлялась редко. Чаще всего нерусские народы становились на защиту советской власти в составе разного рода добровольческих или полудобровольческих национальных формирований, имевших различную структуру, по-разному организованных и интегрированных в вооруженные силы Советской России.

      В данном разделе будут рассмотрены оба этих подхода. Первый из них можно назвать «прагматическим»: он учитывал прежде всего интересы советского военного ведомства и был направлен на решение задачи ритмичного, почти механического пополнения «людским материалом» действующей армии. Второй подход можно назвать «политическим», поскольку формирование и боевое применение любой национальной части было всегда сопряжено с согласованием интересов различных политических акторов. Национальные части не только являлись боевыми единицами РККА, но и несли определенное политическое высказывание.

      Сразу отметим, что в случае с национальными воинскими формированиями разбираться в истории каждого из них едва ли имеет смысл[329]. Их количество исчисляется многими десятками и даже сотнями[330], а исторический путь – зачастую лишь месяцами и неделями[331]. В конце данной главы в табличную форму сведены те из них, которые проходили по учету центральных органов военного управления, состояли на всех формах довольствия и включались в боевые расписания Красной армии. Такие критерии исторической легитимации национальных формирований представляются нам наиболее приемлемыми, поскольку именно здесь проходила граница со всевозможными

329

Для сравнения, на конец августа 1920 г. в составе РККА было зарегистрировано около 14 тыс. отдельных войсковых частей (Труды Центрального статистического управления. Т. XIII. Вып. 2. С. 7 (РГВА. Ф. 40442. Оп. 3. Д. 2. Л. 7 об.).

330

В докторской диссертации К. Аманжолова приводятся такие данные: только в Туркестане с 1918 по 1921 г. было создано более 30 национальных формирований; из представителей «западных» народов (Украина, Белоруссия, Молдавия, Литва, Латвия, Эстония) сформировано 20 частей и соединений (Аманжолов К. Указ. соч. С. 33).

331

Участник борьбы с басмачеством в Средней Азии Э.Д. Лепин так характеризовал первые опыты национальных формирований: «Уже в первые годы после революции в Средней Азии то там, то здесь имеют место стихийные попытки формирования национальных войсковых частей… Но все эти попытки терпели неудачу, сформированные было части через короткое время разваливались в силу целого ряда объективных причин…» (Лепин Э. Строительство национальных частей в Узбекистане // Война и революция. 1927. Кн. 8. С. 85).