Национальный состав Красной армии. 1918–1945. Историко-статистическое исследование. Алексей Юрьевич Безугольный

настроениям среди солдат способствовали участившиеся перебои с хлебом. На окраинах России определяющее влияние на ход событий оказывали националистические центробежные устремления местных элит. Националистическим силам здесь удалось еще до октябрьских событий поставить под свои знамена значительные ресурсы.

      В жизни Русской армии осень 1917 г. стала временем катастрофически быстрого разложения и утраты боеспособности, радикализации и самоуправства солдатских масс. «Ужас отдачи приказа без уверенности, часто и без малейшей надежды на его исполнение, кошмаром повис над русской армией и ее страстотерпцами-начальниками и зловещей тучей закрыл последние просветы голубого неба надежды», – записал 7 октября 1917 г. в своем дневнике командир XIV армейского корпуса А.П. Будберг[319]. Высшие органы военного управления в этот период не только не владели ситуацией на местах, но зачастую не знали, кто командующий в том или ином округе. Так, в списках высшего командного состава, составленных в Военном министерстве на 12 октября 1917 г., можно было встретить такие записи: «Командующим Киевским округом был Квецинский»; «начальником штаба Одесского округа был Маркс» и т. п.[320]

      После провозглашения фактической государственной независимости 7 ноября 1917 г. и образования Украинской народной республики украинизация войск получила новый импульс. Она охватила всю армию: решением Ставки украинцы выделялись в отдельные роты, батальоны, батареи и проч. и затем отправлялись в формируемые украинские части. Современники оценивали численность украинских частей в широком диапазоне – от 400 до 1,5 млн. человек[321]. В любом случае речь идет об общественном процессе огромного масштаба. При этом существующие соединения грозили быть полностью дезорганизованы такими перестановками. Например, из XVII армейского корпуса в ноябре 1917 г. предстояло выделить до 40 % украинцев, которые при этом требовали отправлять их с оружием и частью корпусного обоза[322]. Углубление украинизации наложилось на процесс стихийной демобилизации и полного развала Русской армии после захвата власти большевиками в Центральной России. Поэтому военное командование на местах было поставлено перед выбором между плохим и худшим. Если деструктивный потенциал демобилизации был очевиден, то национализация в очередной раз оставляла робкую надежду на «оздоровление армии» и «водворение порядка в тылу»[323]. К тому же военные власти надеялись, что национальные части будут формироваться «без комитетов» – этих главных виновников развала армии[324].

      Новые волны национализации войск возникали и после установления советской власти. В декабре 1917 г. было объявлено о сформировании Азербайджанского армейского корпуса. Данное формирование уже нельзя было замаскировать никакими соображениями целесообразной перестройки армии: азербайджанцев (тюрок) в армии было немного: при

319

Будберг А.П. Дневник белогвардейца. Л., 1929. С. 200.

320

РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 1961. Л. 10–13.

321

Пархоменко В.А. «Украинизация» в Русской армии…

322

1917. Разложение армии. С. 200.

323

1917. Разложение армии. С. 202.

324

1917. Разложение армии. С. 207.