.

не знаю, как вы это сделали, – пробормотал Марецкий. – Но должен признать, что никто и никогда ещё так меня не дурил, как это вышло у вас… Сошникова была мертва! Я сам это видел!

      – Все это видели, – согласился Эрик. – Она и была мертва.

      – Кто?

      – Вероника Сошникова. Она действительно умерла на даче у Карпенко, и ты лично засвидетельствовал её смерть. Всё верно.

      – А это, по-твоему, кто тогда?! – прошипел Марецкий, кивая на дверь.

      – Это? Вера Малер, моя жена, – невозмутимо пояснил Эрик. – В девичестве – Герасимова. Документы в полном порядке. Как ты справедливо заметил, их тоже проверили вдоль и поперёк, как и всё здесь.

      – И как вы это обтяпали?

      – Никак, – пожал плечами Эрик. – Ты обознался. Моя Вера слегка похожа на покойную Сошникову, но и только.

      – Слегка похожа?!

      – Ну, да. Слегка похожа. Рыжая, кудрявая. Мой любимый женский типаж. Грешен, – невозмутимые глаза Эрика смотрели так невинно.

      Марецкий всплеснул руками, но потом отмахнулся и в изнеможении присел на стул.

      – Ладно, ребята… – сказал он обречённо. – Вы сделали из меня дурака. Вы меня переиграли. Я не верю ни одному слову из твоих, Малер, нелепых отмазок, но будем считать, что я поверил. Это будет наш маленький секрет. Если вы мне расскажете, что к чему, согласитесь, это будет уже не так интересно…

      Никита, наконец, нарушил молчание:

      – Что тебе нужно от нас, Марецкий?

      Алексей вздохнул, посмотрел на Никиту, потом на меня и развёл руками:

      – Мне нужна помощь, ребята. Я прошу вас приютить Иру и девочку.

      – Какая группа? – уточнил Эрик.

      – Третья, – поспешно сказал Марецкий, обводя беспокойным взглядом наши лица. – Третья, ребята! Честная железная третья!

      – Ребёнок чей?

      – Её. Две недели назад родила.

      – Это понятно, – поморщился Никита. – Отец кто? Ты?

      Марецкий кивнул.

      Эрик угрюмо вздохнул. Никита нервно сложил руки на груди. Ситуация становилась предельно ясной и, как по мне – почти неразрешимой. Отказать… Как тут откажешь?! Согласиться… Ещё хуже.

      – По условиям регистрации нашей коммуны… – начал Эрик. – … пребывание на нашей территории детей-кикимор младше четырнадцати лет и здоровых младше шестнадцати возможно на срок не более двенадцати часов, причём дети не должны оставаться наедине со взрослыми кикиморами. И уж тем более мы не можем нарушать общие положения о родительских ограничениях для кикимор. А ты, Алексей, предлагаешь нам поселить тут нелегалов…

      – Я не предлагаю, Малер, – возразил Марецкий. – Я прошу. Я очень вас прошу!

      Эрик и Никита молча переглянулись. Это молчание накаляло воздух.

      – Подставы боитесь? – то ли возмущённо, то ли обиженно воскликнул Марецкий. – Это не подстава, мужики! Я попал со всем этим… Помогите! Мне надо куда-то их пристроить!

      – Если здесь найдут ребёнка… – сурово оборвал его Никита. – … не только разлучат его с матерью, но и нас перетряхнут. Вполне могут просто закрыть и разогнать. Так что оставляй девушку. Место ей найдём, народ